– Двух последних… – повторил он, смеясь. – Я не любил ни двух последних, ни двух самых первых, ни сотни тех, что были где-то в середине. Я ненавидел читать со школы. Учительница по литературе говорила, что я самый безнадежный из всех, кого она встречала.
– И что же случилось? Озарение, вдохновение после прочтения, или вы до сих пор отвечаете урок ненавистной Марь Ванне?
Борис закрыл книгу, заложив место чтения красивой закладкой с изображением девушки с корзинкой полной книг.
– Вдохновение пришло, постояло и ушло, как говорится, – сказал Борис, – а Алевтине Эдмундовне я теперь очень благодарен. За уроки, которые я искренне не понимал, но всегда хотел понять. Понадобилось несколько лет, чтобы убедиться, что где, если не в книгах, можно найти ответ на любой вопрос.
– И много вопросов освятили вам книги? – спросила Линда, поняв, что у «Космополитена» и его восхитительной оливки в этот вечер появился серьезный конкурент.
– Я не считал, – ответил Борис. – Но всякий раз, когда я начинаю ничего не понимать в этой жизни, я начинаю новую книгу, интуитивно выбрав ее просто по названию, я замечаю: в тексте есть то, что мне нужно. Иногда это всего одна строчка, одно короткое предложение, но в нем есть всё.
– Странно, – тихо сказала Линда. – Я тоже ничего не понимаю сейчас.
Борис засмеялся.
Линда смотрела на него и не могла разгадать этого Лжепастернака. Видимо, человек очень много знает и что-то явно пытается ей сказать. Ей было интересно с самого начала, когда она просто увидела книгу за барной стойкой, сейчас этот интерес сменился желанием разгадать посыл.
Основное правило: в схватке чувств и эмоций, не забудь про здравый смысл.
– Еще «Космоплитен»? – спросил Борис.
– Пожалуй, да, – ответила Линда. – Вы можете меня угостить, если хотите. Если не хотите…
– Хочу, – оборвал Линду Лжепастернак и заказал два коктейля.
Дальше, наверное, вечер продолжался. Наверное, барная стойка все так же гудела, люди заказывали коктейли, смеялись, где-то периодически сотовые телефоны пытались перебить своими гудками всеобщую коммуникацию, музыка сменялась по мановению диджейского пульта, красивые тела извивались в невероятном танце… Линда помнила эти картинки, она всегда замечала детали.
– Пастернак безумно любил Грузию, переводил Шекспира, целых десять лет работал над «Доктором Живаго», в детстве падал с лошади, хромал и безумно стеснялся своей хромоты, общался с художниками Левитаном и Поленовым, конфликтовал с Есениным, – как самая любимая музыка, раздавался над барной стойкой голос Бориса.
Линда вспоминала Наташу Ростову и ее первый бал, Анну Каренину в черном бархатном платье, Раскольникова в круглой циммермановской шляпе…
Где-то далеко за полночь Борис ответил на звонок и сказал, что ему пора.
– Жена? – спросила Линда, нарушая собственные правила посещения клубов в одиночку.
– Дочь, – ответил Борис, улыбаясь. – Она закончила смену и собирается ехать домой. Она работает официанткой в этом клубе. Кстати, сказала, что у вас шикарные босоножки.
– У девочки хороший вкус, – ответила Линда, разглядывая свои лаковые мюли, пытаясь скрыть удивление от вечера, Бориса, его Пастернака и комплимента от незнакомой официантки.
– Приедается все. Лишь тебе не дано примелькаться, – почти пропел Борис, застегивая свой шикарный твидовый пиджак.
– Пастернак уходил так? – спросила Линда и уже хотела спросить что-то еще, но тут к ним подошла молодая девочка лет восемнадцати-девятнадцати.
– Пап, ты идешь? – спросила девочка.
– Спокойной ночи, Линда, – крикнул Борис, убегая.
Они ушли. Линда не смотрела им вслед. Ей было неинтересно смотреть на их удаляющиеся спины, и ей было абсолютно все равно, оглянется Борис или нет. А потому она не видела, как, уходя, Борис ловко поставил томик Пастернака на книжную полку, расположенную рядом с гардеробом.
Когда он уехал, ей показалось, что стало тихо во всем баре, и даже в меньшем количестве стали произноситься тосты и неприличные шутки. Линда улыбалась так широко, как будто ей только что сделали предложение на миллион долларов, как будто сам Пастернак провел с ней этот вечер и даже написал о ней стихи. Посидев за баром еще минут двадцать, Линда наконец вышла из шумного заведения и вызвала такси. На улице было столько тишины и воздуха. Сев в машину, Линда спросила:
Читать дальше