Пиит Опилкин - Исповедь труса. Авантюры 90-х глазами участника событий

– Видя, что я вот-вот отправлюсь на малолетку, он забрал меня жить к себе и определил в самую элитную школу Хабаровска. Всю мою кодлу через пару месяцев посадили.

– Это был год, когда я учился! Не знаю, как мне это удалось, но в аттестате было всего две тройки по русскому и английскому, даже одна пятерка по физкультуре. И все оценки были честными!

Я поступил в ВУЗ, определив свой выбор наименьшим количеством поданных заявлений на студенческие вакансии. Факультет принимал сто человек, а заявлений было подано сто два. Без особого труда я сдал вступительные и тут же попался на уловку замдекана. Он предложил поехать мне квартирьером в ближайший совхоз Переясловка и готовить приезд остальных первокурсников на месячную картошку. Я слегка попутал квартирьера с кавалергардом и попался на эту удочку. Десять вчерашних десятиклассников и семь бывших десятиклассниц отправились в совхоз раньше других. Старшим с нами был новоиспеченный выпускник ВУЗа, оставленный для научных работ при кафедре.

Проехав с песнями на ржавом автобусе, мы выгрузились у покосившейся старой хибары, которую нам надо было превратить в жильё для наших сокурсников. Первый день. Первые впечатления. Но вечером, когда мы уже почти спали, к нашей хибаре подкатили «мински», «восходы» и мопеды. Местная элита решила нас навестить. Поскольку все они были навеселе, и поначалу их намерения были не ясны, старший приказал нам затаиться. Он запер двери и спрятался к себе в отсек. Мы лежали на койках и тряслись от коллективного ужаса.

Я прислушался и не услышал зла в речах, приехавших пацанов, и понял, что пиздить они нас пока не собираются, оделся и вышел к ним. Познакомились, выпили портвейна. Я объяснил, что уже поздно, девчонки спят, и старший волнуется. Пацаны дружелюбно попрощались и уехали. Утром все девушки смотрели на меня, как на героя, а главный пообещал отчисление за распитие. Но ночью его увезла «скорая» с приступом аппендицита… Через пару дней пацаны приехали опять, и я первый раз в жизни укурился анашой.

Начался учебный год. Коллектив курса едино избрал меня комсомольским вожаком, и я начал осваивать партийные просторы ВУЗа, подумывая о комсомольской карьере, поскольку будущая специальность не вызывала во мне ничего кроме отвращения и нежелания учиться этому. Через месяц-другой я уже смело входил в любые партийные кабинеты ВУЗа и главный комсомольский вожак института тянул мне свою руку. Кстати, именно он познакомил меня со своим кентом – моряком ходящим в загранку, и тот однажды предложил мне взять пять пар джинсов на комиссию. Я продал свою душу бесу, когда импортная джинса попала в мои руки! Мне так захотелось обладать этой удивительной штукой с нашитой на жопе этикеткой «вранглер». Меня колотил страх, когда я первый раз очутился на Хабаровской барахолке. Удача улыбнулась и я скинул четыре пары за две недели. Пятая досталась мне!

Очень скоро я скатился почти на одни двойки, лишился стипендии, был исключен из комсомольских вожаков и выдворен из общежития. Но жизнь моя изменилась и пошла по другому. Закончил ВУЗ я абсолютно без всяких знаний, высидел диплом и ахуел от того, что ничего не могу и не знаю. Что же я теперь буду делать? – был мой единственный вопрос по окончанию.

А делать было нечего. Я забил на распределение в г. Зиму и вернулся на улицы Братска, воспитавшие меня. В то время у моей матери начался стремительный карьерный взлет. Получив по рангу улучшенную четырехкомнатную, мать по сути подарила мне свою уютную двушку. Аллилуйя! Казалось, для счастливой советской жизни есть все условия…

Не видя себе применения по специальности, я всё таки нашел тот вариант работы, который хоть как-то меня устраивал. Монтажник-высотник! В отделе кадров, посмотрев на вузовский диплом, сразу дали четвертый разряд. Пятнадцать дней пашешь – пятнадцать отдыхаешь. Получка, сравнимая со средним доходом фарцовщика, от 500 руб в месяц. Хватало летать на выходные в Прибалтику и Ленинград. Но ощущение безысходности не проходило. Прибавилась и личная драма – девушка моей мечты Света Бахарева, так любившая фарцовщика, отвернулась от грязного работяги и вышла замуж за аспиранта. Я чувствовал себя последним ничтожеством и подарил ей накануне свадьбы охапку роз, франзусские «Диорисимо» и вложенный листок со стихом: «Где нет ни темноты, ни света».

Мне нравилась самая тяжелая работа, особенно затяжка болтов на фермах мостов. Суть следущая. На каждой ферме сотни болтов, которые надо протянуть специальным ключом (он называется тарьеровочный, весит 10—12 кг. с длинной металлической ручкой) до усилия в 650 кг, каждый (круглый датчик силы имеется на ключе так же).