Дарья Щедрина - Чужие окна. История одной подлости

Вадим посмотрел на свою спутницу и осторожно взял ее за руку. Девичья ладошка оказалась такой маленькой и хрупкой, что захотелось поднести к губам эти пальчики и перецеловать. Но он себя сдержал. Оля напоминала пугливого олененка, вздрагивающего при каждом резком звуке. Не стоило ее пугать еще больше своим напором.

– Ты что даже по выходным занимаешься с учениками? – спросила спутница, переводя разговор в безопасное русло, но руку не убрала, так и грелась доверчиво, наслаждаясь теплом его большой надежной ладони.

– Ага. Надо пользоваться, пока погода хорошая.

– Тебе ж за дополнительные занятия не платят.

– Ну и что? Не все же можно перевести на деньги. Я сам по воскресеньям занимаюсь на стадионе, а ребята просто ко мне присоединились.

– Знаешь, как называют эту твою спецгруппу в учительской? «6 центнеров».

– Почему?

– Средний вес ученика около сотни кг. А их в группе как раз шесть.

– Ну, Гринько-то до сотни еще далеко, – усмехнулся Вадим, вдруг почувствовав обиду за своих подопечных. – Это несчастные люди, изгои. Смотреть как их травят, шпыняют, издеваются над ними их же одноклассники нет никаких сил. Я еле себя сдерживаю, чтобы не ударить какого-нибудь зубоскала. А дети – народ злой. Стадный инстинкт у них развит сильнее, чем у взрослых, а моральных тормозов совсем нет. Ты не знаешь, но два года назад из-за таких вот издевательств одна девочка в нашей школе покончила с собой.

– Я помню, – кивнула Оля. – Весь город долго обсуждал эту печальную историю.

– Не печальную, а трагическую, – поправил Вадим. – Родители лишились единственной дочери. Жизнь совсем юного человека оборвалась в самом начале. Для меня это был шок. Вот тогда я и решил, что надо что-то придумать, как защитить толстяков и, одновременно, приобщить к физическим нагрузкам.

Оля посмотрела на своего спутника долгим, исполненным обожания взглядом и взяла его под руку. А он под этим лучезарным взглядом вдруг почувствовал себя настоящим героем, сильным, смелым, справедливым. Захотелось выпрямить спину и развернуть плечи. Так и шли они по аллее, сквозь строй раскидистых лип, кроны которых уже тронула осень своей золотой кистью. И обоим очень хотелось, чтобы эта аллея была бесконечной.

Клавдия Валентиновна Логинова всю жизнь проработала учителем младших классов. Она бы и сейчас учила доброму и светлому малышей, если бы не вердикт врачей. Из-за серьезного заболевания сердца доктора запретили ей нервничать и волноваться. А разве можно не нервничать и не волноваться, когда отвечаешь за три десятка детских душ? Вот и пришлось уйти на пенсию по инвалидности. Теперь Клавдия Валентиновна только рассказы сына о школьных проблемах слушала, и все равно волновалась. Неудачи учеников, просчеты педагогов, забюрокрачивание учебного процесса, нескончаемая писанина даже у преподавателей физкультуры, – все вызывало в ней сопереживание, а значит и сердечный отклик.

Слабое от природы сердце Клавдии Валентиновны не выдержало, когда скоропостижно умер муж. Вадим заканчивал школу в то время, серьезно увлекался спортом, легкой атлетикой и имел уже немало наград и медалей за победы на крупных соревнованиях. Он хотел ехать поступать учиться в Москву или Санкт-Петербург. Но смерть отца и болезнь матери изменили его планы. Оставить маму одну в таком состоянии он никак не мог. Пришлось пойти в местный педагогический институт на учителя физкультуры.

Клавдия Валентиновна иногда чувствовала вину перед сыном за свою физическую немощь, за то, что висит у него на шее тяжким грузом. Двадцать восемь лет парню, а он все с мамой возится! Но каждый раз, когда Вадим возвращался домой с работы и она его кормила обедом на кухне, душа ее наполнялась таким счастьем и такой благодарностью, что все болезни отступали. Лучше всяких лекарств снимали сердечные боли похвалы соседок по дому: «Ох, Клава, какого ты хорошего сына вырастила! Золото, а не парень! И вежливый, и воспитанный, и заботливый». А уж победа в конкурсе «Учитель года» просто окрылила пожилую женщину. Она и про одышку забыла, и про перебои в сердце.

Клавдия Валентиновна вернулась с кладбища, куда ходила часто, чтобы навестить могилу мужа. Она старалась это делать в тайне от сына, а то он расстраивался, начинал убеждать ее в том, что так она только бередит старые раны в душе. Глупый, никак не мог понять, что никакие раны она не бередит, а наоборот. Мысленный разговор с супругом, с которым прожила два десятка лет, только помогал ей справляться с жизнью, укреплял ее душевные силы.