Валерий Морозов - Дом окнами в полночь. Исповедальный роман

– Думаю, вы преувеличиваете, досточтимая Хадича. Спокойной ночи. Бесконечно благодарен за вашу искренность и очень рад нашему знакомству.

Поднимаясь к себе по лестнице, я обернулся. Слушайте, что за манера у них такая? Хадича серьёзно и неотрывно глядела мне вслед. Пустые чашки позвякивали у неё в руках.

Ночью снилась заливисто смеющаяся Гулча и я, поддавшись весёлому обаянию, подхватил её точёную фигурку на руки и закружил. Она смеялась, запрокинув голову и упираясь в мои плечи ладонями. Выпроставшись из слишком тесных объятий и отстранившись, мило улыбалась в смущении. Лишь влажные голубые глаза были необычайно серьёзными.

На рассвете молодым скворчонком заверещали часы на руке. Я уже наловчился быстро считывать их обратный ход. Пора. Отворив окно, запустил в комнату тугую волну утренней прохлады. В отдалении призывно высился купол православного храма. Наскоро умывшись, сбежал в холл, на ходу выправляя цепочку с завалившимся за спину крестиком. А! Ещё и ключик здесь. Правильно ли так? Ладно, возвращаться не будем, сниму потом. Свежевымытый пол чуть отдавал хлоркой.

Но что это? Вот так номер! Входная дверь была заперта и впечатляла своей неподатливостью. Без какой-либо надежды подергав ручку и постучав в этот монолит костяшками пальцев, оглянулся по сторонам:

– Хадича! Хадича-а! – Вязкая тишина была мне ответом.

Скользнув взглядом по зарешёченным окнам первого этажа, я взлетел, шагая через две ступени, на второй. Из открытого окна своей комнаты сигать было высоковато и опасно. Даже повиснув на руках и держась за подоконник, мне не спрыгнуть без риска напороться на металлический садовый заборчик, огораживающий длинную цветочную клумбу, тянущуюся по периметру всего здания. Очень кстати будет ещё и ноги поломать, будучи заброшенным за тысячи километров от дома! Может быть, хозяйка где-нибудь во дворе?

Вдалеке мерными тугими ударами открывал утренний церковный перезвон заглавный колокол. Понимая, что к началу литургии безнадёжно опаздываю, я высунулся из окна по пояс, и обречённо крикнул в гулкую рань заднего дворика:

– Хадича-а!

И вот тут… Из увитой зеленью и ещё полной утренних сумерек беседки вышел молодой мужчина в светло-бежевом костюме. Он был высок, смугл, черноволос, элегантен и немного манерно держал на отлете руку с мундштуком жёлтого янтаря, в котором тлела тонкая сигарета. На его выразительном лице аскетических пропорций застыло досадливое выражение. Создавалось впечатление, что я своим возгласом прервал какие-то глубокие его размышления, чем вызвал… типа: «Ну что там ещё, честное слово!».

– Прошу прощения… Тут маленькая незадача… Дверь, знаете ли, заперта, а хозяйка, по-видимому… – залепетал я, стушевавшись от неожиданности появления загадочного фигуранта.

– Желаете выйти? – спросил он бархатным баритоном диктора TV, подходя всё ближе. – Может быть, стоит подождать? Хадича вот-вот вернётся.

– В том-то и дело, что я не могу ждать, я опаздываю. Мне очень надо!

Незнакомец проложил мундштук между большим и указательным пальцами левой руки и громко хлопнул ладонями. Дымящийся окурок пулей врезался в траву. Придавив его лакированным острым мысом бежевой туфли, сунул янтарный аксессуар в нагрудный карман и медленно поднял на меня глаза. Во взоре читалась какая-то бездонная тоска и полное безразличие к происходящему. Он даже развел в стороны руки, уже намереваясь смирить меня с создавшимся положением. Ничего, мол, не поделаешь…

Похоже, его одолевали какие-то неведомые сомнения. Расстегнул пиджак и достал из внутреннего кармана массажную щётку. В раздумье тщательно прочесал иссиня-черные волосы и, дунув расческе в металлические зубья, положил обратно. Скрестил руки на груди. Кашлянул. Все эти бестолковые манипуляции, надо думать, помогали ему сосредоточиться. Выдержав тягостную паузу и прикинув, достоин ли я того, чтобы получить хотя бы толику его участия, решился:

– Ну, что же. Если вы настаиваете, делайте так. Ступайте в другое крыло коридора, туда, где хозяйские апартаменты. В торце имеется окно, а рядом с ним, по наружной стене, пожарная лестница. По ней и спускайтесь. Только будьте осторожны, она не до самой земли…

Не дослушав, я рванул из комнаты и полетел, едва касаясь ковровой дорожки. Подгоняла какая-то неясная тревога, словно бы мне ребёнком пришлось очнуться одному в пустой и тёмной комнате. Нужно как можно быстрей вырваться из этого замкнутого пространства. И если это не клаустрофобия, тогда что же, скажите вы мне?