Валерий Морозов - Дом окнами в полночь. Исповедальный роман

Сквозь тёплые струи разглядывал интерьер, по роскоши напоминающий мне ванную комнату в номере турецкого пятизвездочного отеля, где мы с Леной отдыхали неделю в прошлом году. Растёр тело огромным полотенцем, умастил гладковыбритую физиономию французским лосьоном, обнаружив знакомый в целой батарее флаконов дорогого парфюма, набросил белую футболку, брюки и ещё раз осмотрел себя в ростовом зеркале. Не кинозвезда и не секс символ, но ведь и «не лыком шит и не пальцем делан»!

Мама напевала иногда: «Не скажу, что я красива, / Просто сим-патич-на-я!» Да! А чего? Метр восемьдесят два, чёрная шевелюра, улыбка с плаката стоматолога. Сам себя не похвалишь… Впрочем, довольно.

Медленно ступая и скользя ладонью по перилам этой изумительной лестницы, я спустился на первый этаж. Хадича уже ждала моего появления. Неслышно проминая вездесущие ковры, мы прошли в соседнюю комнату. Добрая половина орехового стола, рассчитанного на шесть персон, была заставлена национальными яствами.

– Прошу к столу, уважаемый Олег! – Хадича улыбалась, глядя на моё вытянувшееся от изумления лицо. – Давай я познакомлю тебя с нашими закусками. Начинай ужин с этого салата. Он называется «Ачичук», но, будь осторожен, там присутствует перец чили и уксус. Вот в этой широкой деревянной тарелке овощная нарезка на курте, растворенной кисломолочке, – «Курутоб». А основное блюдо, – она доставала из мантышницы источающие пар и похожие на огромные пельмени манты из баранины, – таджикский «Хушан». Такого блюда ты не пробовал наверняка. Ну, плов ты знаешь. Его хорошо с барбарисовым морсом.

И обязательно отведай этого сладчайшего арбуза. Уникальный богарный сорт. Выращивается только на высокогорье. Двухметровыми корнями он вытягивает из почвы все полезные минералы. В России такого не купишь.

Гора лепёшек на резном подносе, порезанная изящными дольками дыня, ваза с разноцветным виноградом, охапка пряной свежей зелени. Два кувшина с напитками и причудливая расписная кукла посреди стола. Перехватив мой вопросительный взгляд, Хадича взяла куклу за макушку и подняла. Под широким вышитым подолом оказался большой керамический чайник, перевитый национальным прорезным орнаментом.

– Чай, – просто сказала хозяйка и опустила куклу на место, – зелёный чай. А это чойникпушан. Грелка. Чтобы не остывал.

Над всем этим роскошеством невидимой пеленой струился смешанный запах специй: лавр, базилик, чеснок, молотая зира, что-то ещё… С ужасом вспомнилось, что у восточных народов в ходу старинный обычай – чтобы проявить уважение к хозяевам, есть нужно много и еду бесконечно нахваливать. Заглядывая домоправительнице в глаза и кивая в сторону стола, я с мольбой сложил ладони у груди:

– Хадича, смилуйтесь…

– Сколько сможешь, – отрезала та и, уходя, улыбнулась загадочно. – Приятного аппетита!

После вагонно-ресторанной котлеты в районе позднего завтрака во рту не было и маковой росинки. Я оставил гостевое жеманство, перекрестился и «пустил тройку под гору»! Дома ешь, что хочешь, а в гостях, что велят!

Уплетая эти «разносолы», совсем не соблюдал очерёдности, потому как вкусным оказалось всё без исключений. Жмурясь от удовольствия и урча, как котяра, надкусывал манты, отирая салфеткой с подбородка горячий мясной бульон. Пожар и п а лево во рту от перца заливал ледяным виноградным соком из слезящегося хрустального кувшина. Чуть не до локтя облизал руки, пробуя есть плов по местным обычаям, щепотью. Потрескивало за ушами, словно невесомая стая райских стрекоз нимбом кружилась над головой.

Погрузиться в блаженство мешала лишь въедливая мыслишка – а с каких бы это вдруг щедрот, мил человек, тебе такие царские милости? Вроде бы простой курьер, каких пруд пруди? «Курьеры, курьеры… Тридцать пять тысяч одних курьеров»! Да простит меня Николай Васильевич Гоголь, но, может быть, и впрямь мою непроходную фигуру «…совершенно приняли за главнокомандующего»?

Когда понял, что сыт, и даже сверх всякой меры, отвалился на спинку стула и окинул взглядом стол. Было абсолютно понятно, что предложенному изобилию мной не нанесено и малейшего урона. Хадича, возможно, и не скажет ничего, но наверняка обидится. Но, помилуйте, чтобы это всё умять, мне в подмогу надо бы человек пять перманентно голодных солдат срочной службы. Вот таким подразделением мы бы справились всенепременно!

Встав из-за стола, оглянулся с тоской, словно хотел навсегда запечатлеть в памяти эту «скатерть – самобранку», задним умом понимая, что подобное может уже и не повториться. Не удержался, в прыжок вернулся и бросил в рот три крупные виноградины. Для послевкусия. Дотронуться до ручки не успел, как дверь распахнулась, и мы нос к носу чуть не столкнулись с молодой незнакомкой.