Юлия Негина - Солнцепоклонница

«А зачем же ты залезла в такие долги? Я думал, ты умная», – отвечает мужчина, который произвел меня на свет.

Утром я собиралась, как обычно, проспать до обеда, а лучше весь день, а лучше – до весны, но меня разбудил звонок: «Ты дома? Выходи, я у подъезда». Я почистила зубы, накинула плащ на пижаму. «Что так долго?» – проворчал он и сунул мне в карман сложенную пополам пачку купюр.

– Заходи!

– Нет, я тороплюсь.

Он развернулся и ушел. Примерно так, в голливудских фильмах, выглядит покупка-продажа наркотиков на улицах Бронкса. Никто их случайных прохожих не заподозрит, что вы знакомы.

Это все, что мне отмерено.

Я рассматриваю пачку: увесистая, с мизинец толщиной, сплошь состоит из потертых банкнот по пятьдесят рублей. Это ровно в сто раз меньше, чем способный хоть как-то помочь мне минимум. Ровно в сто раз меньше…

Мое тело знает все. Глубоко внутри меня – тайник, он трещит, распираемый переизбытком файлов, там есть ответы на все мои вопросы. Но я не имею доступа к архиву, я не разбираю пиктограмм, хотя они меня завораживают, хотя я бьюсь над их расшифровкой от зари до зари и не знаю усталости.

Как добраться до сути? Как понять устройство биомашины, тюрьмы, внутри которой я заключена? Почему я считаю правильным одно, но делаю другое, почему я самой себе не принадлежу? Я взахлеб читала книги по эволюции и биологии поведения человека, я знала такие интервью генетиков и антропологов, которыми удивляла аспирантов биологического факультета; они благодарили за ссылки и утверждали, что общение со мной их обогащает. Я могла поддержать разговор о связи миндалины с агрессией, функции мозолистого тела, про глюкокортикоиды, дофаминовые пути, про шизофрению и посттравматическое стрессовое расстройство. Я продралась сквозь сто страниц о рибонуклеиновых кислотах и не отступила. Ранее я заходила и с другой стороны: цитировала наизусть библию, знала по именам всех пророков Ветхого завета, все притчи Христа, все пророчества книги Откровения. Я пиявкой присасывалась к учебникам по психологии, и, наверно, нет уже автора, которого я не прочитала бы от корки до корки. Я впивалась в книги, подкасты, фильмы, документальные или художественные, которые, как мне казалось, пододвинут меня хоть на йоту к пониманию того, что я и почему живу так, как живу, а не так, как хочу, что со мной происходит. Я пыталась понять, почему мой папа поступил именно так двадцать семь лет назад. И это оставалось для меня непостижимым.

Моя собака увлеченно ловит собственный хвост, стремглав оборачивается пять, десять раз вокруг своей оси, с полной самоотдачей, без малейшего сомнения в адекватности цели. Для нее это не проблема – провести некоторое время за бестолковым, обреченным на провал занятием, она никогда не посчитает его глупым, ей не придет в голову упрекнуть себя в недостатке интеллекта. Я лишь чуть-чуть превзошла ее. Крошечный шажок вверх по эволюционной лестнице. Хотя я тоже бегу за своим хвостом, но у меня хватает ума понять это. Хватит ли у меня ума остановиться?

По сравнению с другими биологическими видами, человека можно назвать разумным существом, но, если смотреть на всю экосистему в целом, контроля над собой у нас не больше, чем у плесени на завалявшейся корке хлеба. Человек не способен создать даже простейший живой организм, с колоссальным трудом ему дается отдаленное понимание того, как устроен и работает его собственный. У меня в голове есть Нечто, по сложности сопоставимое со Вселенной. Некоторые считают, что мозг сложнее Вселенной. Известно, что он принимает решение за тридцать секунд до того, как человек об этом узнает. Тридцать секунд для мозговых процессов – это целая вечность. Получается, мозг и я – не одно и то же!

Однажды мой мозг принял решение и по истечении тридцати секунд забыл сообщить мне об этом, с тех пор я без перебоев действую по плану, не имея понятия о плане, ищу то не знаю что, иду туда не знаю куда.

Если отпустить себя, как отпускаешь с поводка пса и позволяешь ему идти по следу, я понимаю: мое тело знает, куда идти. Я позволю ему вести себя.

Я продолжаю работать, общаться с друзьями, ходить в кино, следить за политическими новостями. Но одновременно я закрываю глаза и иду по лабиринту.

Хождение по лабиринту – мое паломничество. Лабиринт уникурсальный, имеет лишь один вход и одну дорожку, ведущую к центру замкнутого пространства. Большей частью он погружен в абсолютный мрак, и мне приходится передвигаться на ощупь. Дойдя до центра, я найду ответ, но потом, чтобы получить освобождение, я должна буду тем же путем выйти обратно, и для этого у меня есть золотая нить. Я привязала ее у входа. Я потихоньку разматываю клубок.