Павел Шушканов: Кинохроника. Сборник рассказов

Пока я доставал из подвала банки с компотом и вареньем, затянутые паутиной и облепленные толстым слоем пыли, Ира нашла старые журналы и совершенно остыла к готовке. То были журналы моды из семидесятых, прическам в которых в детстве удивлялся даже я.

За окном промелькнула тень, затем вошел Ермек. Он оказался выше дверного проема и привычно пригнул голову.

– Приятного аппетита, – пожелал он, заприметив компот. – Володя, там в сарае пила почти новая и отвертки. Я возьму, чтобы не пропадало?

– Конечно, – кивнул я, – бери что нужно. А нам захвати хлеба, если есть и яиц штук пять.

Ермек улыбнулся, сверкнув золотым зубом. Когда я вернулся из огорода с пучком зелени и парой неизвестно как уцелевших огурцов, на столе уже лежали хлеб, банка сметаны, тарелка с холодным мясом и целый пакет курта.

– Обожаю наших соседей, – сказал я. – Вот, Ира, учись доброте.

– Так самим не хватит, – нахмурилась Ира.

После обеда я попытался провести экскурсию по дому. Знакомые доски пола привычно поскрипывали. Книжки, которые я знал наизусть, на своих местах, на полках. Между ними разрисованные тетрадки. У меня были настоящие альбомы, но рисовать я предпочитал в тетрадях в клетку. Вот дом с нереально высоко крышей в разрезе – там затаился за баком неведомый зверь, срисованный с соседского кота.

А вот двор с сугробами по самую макушку. Они, и правда, были такими высокими, что дед прочищал в них настоящие коридоры, а я после школы брал лопатку и копал туннели, в которых можно было потеряться. В особо глубокие и самые дальние туннели приглашал друга из дома напротив, и мы сидели там с керосиновой лампой, а снег светился изнутри, выдавая наше тайное укрытие. Лампа на рисунках получалась у меня особенно хорошо.

Таких зим сейчас, наверное, уже нет. А лампа все еще стоит где-нибудь на пыльных полках в тайном чулане за дверью.

– Пап, а игрушки твои где?

– Да не осталось уже ничего. Что-то раздали, а что-то в печку. Да и игрушки у меня были странные. Я часто мастерил ракеты из фольги, начинял их серой от спичек или порохом и запускал в огороде. Там среди пионов и редиски целая выжженная площадка была. Хотел отправить ракету на Венеру.

– А чего не на Марс?

– Венера красивее. Огромная такая яркая звезда на востоке. Ну, не звезда, планета, конечно. Я тебе утром покажу.

Она кивнула. Отсутствие игрушек ее немного расстроило.

– А ну-ка иди сюда!

Я подтащил дочь к двери и поставил ровно к косяку. Трижды замазанные краской, но еще заметные зарубки тянулись почти к потолку.

– Смотри, это мои зарубки. Вот мне семь. Эй, да ты выше меня в этом возрасте!

Она засмеялась и гордо осмотрела место, где только что была ее голова.

– А можно мне тоже зарубку сделать?

– А почему нет, – пожал плечами я. – Схожу за ножом.

На кухне меня встретил Ермек и женщина, лицо которой было мне очень знакомо. Вероятно, она жила на этой улице, вот только я видел ее еще молодой.

– Здравствуйте, – произнес я.

– К тебе, – коротко пояснил Ермек и ушел. Я поставил чайник.

Да, женщину я почти не помнил, но она хорошо помнила меня. И тетку. Помянули добрым словом, вспомнили тех, кто уехал с улицы. Поговорили о скорой зиме и ценах на газ.

– Я же зачем пришла, – спохватилась соседка. – Слышала, что вы дом продавать будете. А у меня как раз внук женится. Вроде бы и не далеко, если помочь нужно будет по хозяйству или с детьми. Сколько хотите, в общем?

Я назвал цену. Сказал просто из головы. Соседка кивнула.

– Ну, хорошо. Я скажу. Вы надолго к нам, еще успеете оформить, если внук согласен?

– Конечно. Обратный билет не брал, договоримся, – я обвел кухню рукой. – Надо же дом показать. Где что подремонтировать, где утеплить. С отоплением тоже свои хитрости есть. Дед покойный все хотел перебрать его, но каждую весну забывал, а осенью оставлял как есть.

Соседка махнула рукой и улыбнулась.

– Да не нужно, что вы. Он все равно строиться будет. Знаете эти щитовые дома новые, двухэтажные. Ему больше земля нужна.

– Снесет, значит? – я кивнул, – ну, это понятно.

Мы помолчали. Соседка оставила свой номер телефона на бумажке и ушла.

Над низким забором нависло большое красное солнце. Значит, холодно будет – так тетка говорила. Я открыл ящик стола. Звякнули старые ржавые инструменты, ключи от давно потерянных во времени замков, старые монетки. Белый листок бумаги лег поверх всего этого хлама чужим ненужным фрагментом. Словно яркая закладка из модного магазина в древней фамильной книге.