Павел Шушканов - Кинохроника. Сборник рассказов

– Не для улицы подарок, – пояснил он. – Считай это секретом, фамильной ценностью, понял?

Слава понял. Он заглянул в пакет и увидел на дне два желтых камня.

– Ах, да. Наш балтийский сувенир. Смотри, как светятся. Настоящий янтарь.

Было давно за полночь, но Слава не спал. Он прислушивался к тихому разговору на кухне. Звенели чашки, дважды закипал чайник. Потом ему казалось, что бабушка всхлипывает. Часто открывалась и закрывалась балконная дверь.

Слава ворочался. Мечты о сверкающем телефоне растаяли, как сахар в горьком чае. На столе, все еще завернутый в пакет, лежал кортик. С ним не поиграешь и Андрею не покажешь. Бабушка, наверняка, завтра отберет и спрячет в свой бездонный шкаф.

Он перевернулся на другой бок. Не заметил, как тихо открылась дверь. Кто-то высокий осторожно подошел к его изголовью, постоял, положил огромную руку на макушку и тихонько взъерошил волосы. Слава не шевелился. Делал вид, что спит. Дядя уезжал рано утром, Слава это знал – какие-то дальние родственники в Москве.

Дядя тихо вышел, закрыл за собой дверь. Слава повернулся, посмотрел в полумрак комнаты. Все равно не уснуть. За окном моргали огни города, гудели редкие автомобили. Слава подошел к столу и тихонько достал из пакета крупный желтый камень, поднес к окну.

Янтарь светился – из глубины, собственным, казалось, светом. Тонкие трещинки протянулись по древнему кусочку смолы, словно морщины. В самом центре, расставив в стороны крохотные лапки, застыл жучок. Слава улыбнулся, провел пальцем по янтарю. Прохладный и в то же время как будто теплый, живой.

Он сунул его под подушку, закрыл глаза. Несколько минут прислушивался к гудению за окном – а потом уснул.

А телескоп купили самый дешевый, хотя Илья Петрович просил модель посолиднее, с оптикой, способной показать больше, чем слегка увеличенные мерцающие пятнышки в небе. Но и на том спасибо. Последние годы вообще приходилось рисовать Солнечную систему на доске. А тут вдруг телескоп. Вот и старая идея открыть кружок астрономии проснулась, задышала. И, вопреки ожиданиям, комплектация оказалась почти полной. Только специальных салфеток для протирания линз не нашли, и одного крепления, которое удалось заменить куском проволоки.

– Ну, что, пойдемте?

Егоров поежился, наматывая на шею шарф.

– Холодно там, Илья Петрович.

– А ты думал, как на звезды смотреть? Через окошко? Одевайтесь теплее и выходим. А ты Егоров, помоги мне вынести телескоп.

– Можно еще Димку в помощники возьму?

– Можно.

Они не спеша одевались и по очереди выходили в морозный декабрьский вечер. Вторая смена давно отзвенела, но во всех окнах школы еще горел свет. Усталые технички гремели ведрами и оттирали с пола грязные разводы.

В кружок записались четверо. Илья Петрович никого не упрашивал и не заставлял, но четверо из шестого «В» принесли ему список, выведенный аккуратным почерком Кати. Изначально в списке было трое, но напросился последним Егоров – ему нравилась Катя.

– Ладно, ищем ровную площадку и зовем меня, – распорядился Илья Петрович. – Катя, шапку надень! Да, мне тоже жалко твою прическу – но уши еще больше. Хотя бы капюшон.

Катя нехотя послушалась. Из белого мохнатого капюшона выглядывал только кончик розового носа. Рядом стояла румяная Юля в шапке с помпоном. Она грела руки, дыша на них, хотя из кармана торчали вязаные перчатки.

– Илья Петрович, а на что смотреть будем?

– На тебя, – хохотнул Димка, опуская треногу телескопа на утрамбованную площадку.

– Дурак! – сказала Юля, но шапку поправила.

Илья Петрович посмотрел в небо. Ни облачка. Обычный городской вечер. Пара ярких звезд и огрызок луны над крышами.

– Готовы?

Ответили мычанием.

– Тогда подходим. Начнем с самого далекого и интересного. Посмотрим на Юпитер.

– Может, на луну? – предложил Егоров. – Она вон какая большая. Горы там, кратеры.

Илья Петрович покачал головой.

– Неразумно. Луна всю ночь висеть будет, а Юпитер скоро зайдет. Егоров, направляй вон на ту звезду над домом. Да не на квартиру, Егоров, я все вижу! Выше подними.

Звезды почти не мерцали, небо было черным и каким-то грязным. Илья Петрович вспомнил, как он впервые увидел настоящее звездное небо – каким ни за что не увидишь его здесь. Он, притихший, сидел на заднем сидении старого москвича в теплом пальтишке и шапке, а отец отчаянно гнал машину подальше от города. Он был в расстегнутой куртке и шумно сопел, играл желваками. Стояла темень, только фары освещали пустую дорогу. Где-то там, далеко позади, остались крики мамы, звон посуды, грохот двери. Далекий Актюбинск бледной полоской таял на горизонте. Во все стороны расстилалась ровная заснеженная степь. Отец остановил машину, вынул из бардачка пачку сигарет и вынырнул в ночь. Через какое-то время он аккуратно постучал двумя пальцами в стекло.