Павел Шушканов - Кинохроника. Сборник рассказов

Но сегодня мысли были заняты другим. Перед глазами стоял серебристый телефон с закругленными углами, его кнопки светились синим, а на экране жили своей жизнью красочные иконки. Ладонь почти ощущала его вес.

Взвыл ледяной ветер, и Слава помчался к дому.

В прихожей его никто не встретил. Похоже было, что все ушли – хотя такое бывало редко. На всякий случай Слава окликнул бабушку – из комнаты выглянул жмурящийся кот, больше в доме никого не было. На диване стоял незнакомый чемодан, а в пустой кухне витал запах беляшей и свежего кофе. Значит, насчет гостей он не ослышался.

Слава кинул портфель в угол, бросился к столу, отогнав ногой кота. На дне второго ящика хранился клад – копилка с остатками былой роскоши со дня рождения и еще какой-то мелочью, за ненадобностью ссыпанной внутрь еще летом. Сотня с небольшим. Удивительно, что эти деньги вообще дожили до декабря и не ушли на пирожки и чипсы в школьной столовой. Капля в море. Слава сел на край кровати и задумался.

Когда зазвонил телефон, он все еще размышлял – как был, в куртке и уличных ботинках.

– Алло.

Он ожидал услышать далекий голос мамы из столицы или бабушки, проверяющей из автомата на углу, дома ли он.

– Слав! – голос Андрея захлебывался. – Я придумал, как нам денег заработать. Мне тут папа рассказывал. Мы траву рвать будем для кроликов.

– Угу, – буркнул Слава. – Приходи завтра, захвати мешок и метлу для снега.

Он положил трубку и осмотрел квартиру. В их семье лишних денег не водилось, но всегда была надежда, что где-то может таиться забытая сдача из магазина. Предварительные поиски добавили в копилку пятьдесят рублей, а более тщательные – сорок пять копеек. Слава открыл ящик в столе, куда обычно скидывали всякую мелочь. Записки почерком бабушки лежали поверх старых календарей, перевязанных резинками писем, открыток и выцветших фотографий. Здесь он обнаружил свой детский рисунок – заяц держит в руках букет огромных тюльпанов. Внизу корявыми буквами выведено: «маме». На дне ящика лежали три почерневшие монетки. Одна, совсем старая со странным гербом, вовсе никуда не годилась. Негусто.

Он снова скользнул взглядом по незнакомому чемодану. Это точно был не мамин, иначе на диване уже давно лежали бы пакеты с гостинцами.

Когда в замке повернулся ключ, он даже вздрогнул. В проходе стоял человек в длинном черном пальто. Снег на плечах уже успел растаять и сверкал мелкими капельками. Человек задумчиво тер подбородок, а позади него бабушка возилась с ключами.

– Вячеслав?

Слава неуверенно кивнул. Незнакомец опустился на одно колено и протянул руку. На обветренном лице красовалась аккуратная черная борода – такие бывают у капитанов в детских книжках.

– Ну, привет, родственник, – бородач засмеялся и прижал Славу к себе.

Дядю Мишу, младшего бабушкиного брата, Слава почти не помнил. Слышал только о службе на Балтийском флоте, в далеком Калининграде. Дядя Миша прихлебывал чай по-старинному, из блюдца, и рассказывал истории о флоте. Слава представлял себе ледяное море, огромные корабли, выплывающие из тумана, серые тяжелые волны. «Вот бы их сфотографировать», – думал он и видел себя на высоком утесе с новеньким телефоном, на экране которого один за одним сменяют друг друга величественные кадры. Андрей от зависти умрет.

Дядя давно снял пальто, сидел в обычном свитере и улыбался в бороду, но все равно казался загадочным и далеким – как балтийский флот.

– Быстро ты вырос, – заключил дядя Миша. – Мы с тобой, брат, пять лет не виделись. Тогда еще в кубики играл. Проигрывал, в основном, – он засмеялся. – А ну-ка, тащи сюда мой чемодан. Сейчас задаривать буду за все пропущенные даты.

Слава даже подпрыгнул. Чемодан вмиг стал сундуком с сокровищами, на дне которого таился…

Слава поверить не мог, что это могло стать правдой. Калининград – теперь он знал точно – это совсем Европа, а ведь туда, наверное, новинки приходят первыми.

Прошла вечность, прежде чем дядя Миша аккуратно выложил стопку своих свитеров, фотографии (они с бабушкой потратили несколько драгоценных минут на обсуждение), электрическую бритву. И вот, наконец, заветный сверток. Слава пытался на глаз определить величину и вес подарка, но дядя Миша только хитро подмигнул и выудил из пакета то, что Слава поначалу принял за нож.

Кортик с тонким острым лезвием лежал в огромной дядиной ладони и мерцал в свете кухонной люстры. Дядя Миша аккуратно вложил его обратно – в ножны с орлом.