Ольга Покровская: Летучий корабль. Роман

Неприязненный настрой исчез моментально. Павел понял, что Рыбаков потерял к нему всякий интерес. Председатель предложил оценку «хорошо» – и новоиспеченный инженер отправился на место, ведомый зверским взглядом научного руководителя.

В целом Павел остался доволен собой. Ему казалось, что все одинаково постыдно смотрятся на кафедре, поэтому его слегка укололо, что комиссия – как только Игорь вышел к доске стремительной походкой, выгодно и прямо поставив голову и поймав свет на свое выразительное лицо – повеселела, оживилась, и ее участники выпрямили спины. Импульс мускульного напряжения пролетел по залу. Павел посмотрел на Рыбакова, но тот замер в скульптурной позе, и только его палец акробатически крутил красную ручку, вращая вокруг центра масс. Павлу показалось странным, что теперь Рыбаков вовсе не смотрел на докладчика, а только внимательно слушал. Когда возникла итоговая пауза, Рыбаков, по-прежнему поглощенный пируэтами шариковой ручки, игриво повторил:

– А ваша работа имеет перспективу внедрения?

Он поднял глаза и наткнулся на четкий Игорев ответ, который, после умышленной заминки, прозвучал с некоторой театральностью:

– Нет.

Рыбаков остановил красную ручку.

– Что ж мы защищаем работу без практического результата? – бросил он, выдержав встречную паузу, которая по своему театральному эффекту перевесила изначальную.

Комиссию словно ударило током от ужаса. Будь Рыбаков своим человеком, скандал из-за выходки дурного студента гасился бы дежурной выволочкой – но посторонний начальник мог повести себя непредсказуемо. Павел, который уже спокойно наблюдал за сценой, с удивлением обнаружил, что заместитель директора доволен ответом дерзкого дипломника, и что Игорь без стеснения подыгрывает язвительному Рыбакову.

– Первый задел, – сказал он. – Для внедрения требуется другой объем моделирования… конечно, хотелось бы продолжить.

Председатель, позволив себе несмелую фамильярность, развел руками.

– Ну, это твердое «отлично», – сказал он, глядя на руководителя. – Так, Всеволод Иванович?

– Не возражаю, – согласился Рыбаков и назидательно поднял гибкий палец, – Формулируйте строже… надо говорить «имеет в перспективе». Мы занимаемся точными науками.

Комиссия подхалимисто заулыбалась. Пока меняли плакаты, Рыбаков поднялся, проговорил «занимайтесь» и вышел. Молодой папаша, который суетился у доски, подхватывая рукава наскоро одолженного ему Павлова пиджака, Рыбакова не интересовал принципиально.

Михаил, как и Павел, защитился на «хорошо». Комиссия поставила ему эту оценку даже с охотой, потому что ждала чего-то совсем низкопробного, но Михаил, обманув плохие ожидания, выглядел пристойно. Докладывая плохо заученный текст, он вообще не волновался, потому что прободрствовал полночи из-за сыновьего рева, и теперь находился от происходящего как бы на расстоянии – — не было сомнений, что диплом дадут при любом раскладе, а остальное не имело значения.

Защита закончилась. Михаил, стаскивая пиджак, сообщил:

– Мне со «Стрелы» звонили, звали работать. Совсем у них, видно, дела плохи. Сто тридцать пять предлагали.

Он добродушно улыбался, давая понять, что сознает юмор ситуации: в студенческом рейтинге, учитывающем академическую успеваемость, он был гораздо ближе к концу, чем к началу – а на «Витязе» всех троих ждали сакраментальные сто двадцать рублей в месяц.

– И чего ты? – спросил Павел. – Согласился?

– Да ну. Полтора часа переться.

Радостный Михаил рвался поболтать с приятелями: было заметно, что ему хочется отвлечься и отойти на время от обязанностей, в которые он погрузился с рождением наследника. Потом Павел отошел к телефону, чтобы доложить о результатах – его отец, Вадим Викторович, работал здесь же, тремя этажами выше.

Можно было преодолеть эти три этажа за пять минут, но пристыженный Павел отделался коротким звонком: Вадим Викторович всегда был чересчур высокого мнения об Игоре, держа собственного отпрыска за более скромное явление; злосчастный недотепа был уверен, что, явись он сейчас к Вадиму Викторовичу, тот угадает результат зашиты, и, следовательно, в очередной раз утвердится, что собственное дитя бездарно.

Когда Павел, повесив трубку, вернулся к Игорю и Михаилу, они уже говорили о другом.

– … он, между прочим, в комитете вчера был, – рассказывал Михаил, и Павел, поймав конец фразы, понял, что речь идет о Рыбакове, который действительно заходил накануне в комитет комсомола. – Хотел посмотреть, кого с красным дипломом под суд провожать, – Михаил был нарочито бесстрастен, но Павел поморщился, не оценив шутки, потому что Игорю – командиру летнего стройотряда – действительно грозили неприятности. В финансовых документах, представленных по итогам трудового семестра, какой-то чересчур грамотный функционер обнаружил мелкое противоречие, и теперь фигуранту со всех сторон сулили чуть ли не уголовное дело.