Арнольд Ихаев - Улей

– Если я не умер, тогда где я?

– Ты у меня в гостях, – ответил ему голос.

– Кто ты? – Донейл немного приходил в себя.

– Называй меня Творец.

Наступила тишина, а потом: – Иди, мы ждем тебя.

Все еще опасаясь сделать первый шаг, он решил продолжить беседу и при этом незаметно, как будто боялся, что его испуг заметят, аккуратно прощупать ногой почву. Едва он успел носком дотронуться до светящейся тропинки, как тут же прозвучало:

– Ступай, не бойся!

Помешкав, он вдруг решил, что не стоит противиться и опасаться чего-либо, ведь еще несколько минут назад он сам желал оказаться где угодно.

«Так что, если это приступ помешательства, то, может, оно и к лучшему: вдруг таким образом удастся увидеться с Томи», – подумал Донейл, всем весом опираясь на ногу, и, убедившись, что можно без опасений ступать дальше, не торопясь двинулся вперед. Сделав несколько шагов, он обернулся назад и успел увидеть, как плиту вместе с фотографией, с которой смотрели родные глаза, поглотила вспышка. Он протянул к ней руку, но та пропала в тумане света, пальцы схватили лишь воздух. Повернувшись, Донейл продолжил идти, а за ним последовала и световая стена, не оставляя ему выбора, кроме как дойти до конца тоннеля. Десятка два шагов – и вот он уже стоит на минимальном расстоянии: «Куда же ведет этот свет в конце пути? В рай или в ад? А может, в сумасшедший дом?» Он выставил руку вперед, его ладонь пропала за густым слоем яркого света. Донейл резко вынул ее обратно, повернулся назад и в этот момент внезапно осознал происходящее. В голове пронеслись все его действия после того, как он услышал голос. Закрыв глаза ладонями, Донейл попытался собраться с мыслями: насколько вероятно то, что с ним сейчас здесь творится, и не лучше ли ему немедленно вернуться в эту чертову стену, которая преследует его, уводя все дальше от реальности и приближая к приюту для душевнобольных. Несколько секунд он простоял вот так, не в силах принять какое-либо решение, боясь ошибиться. Ведь в одну сторону его влечет долг перед семьей и чувство вины, а в другую – надежда что-нибудь изменить, желание вернуть то, что потерял, тем самым окончательно заковав себя в смирительную рубашку. Увы, несмотря на эту борьбу с самим собой, в душе он знает, что уже сделал свой выбор: опустив руки, он вновь повернулся туда, где нет места здравому смыслу, а лишь больной душе, молящей об искуплении. И вступил в неизвестность, оставив позади ту последнюю часть себя, что еще оставалась живой.

Донейл мог что угодно представлять себе относительного того, что увидит, пройдя сквозь свет в конце тоннеля, кроме того, что на самом деле пред ним предстало.

От того, что было еще мгновение назад, не осталось ни малейшего напоминания. Ни властного голоса, сотрясающего воздух, ни чудес, ни переживаний при виде чего-то неземного. Сделав тот самый последний шаг, Донейлом оказался… в библиотеке! Огромных размеров – такую даже придумать сложно, о таких не пишут в книгах и не рассказывают в новостях. На первый взгляд, кроме масштаба, место вроде ничем не примечательное, но, немного приглядевшись, можно заметить массу интересных деталей, ускользнувших в первые секунды. Сначала Донейл обратил внимание на потолок библиотеки, а точнее, на его отсутствие. Все книгохранилище уходило словно куда-то в облака и представляло собой полукруг, поделенный на три сектора разных цветов, при том не симметрично: по правую руку был белый, затем красный, приблизительно в полтора раза больше белого, и последний – черный, равный сумме первых двух. Еще немного понаблюдав, он заметил, что все ящики здесь были одинаковыми, размером приблизительно двадцать сантиметров и в форме шестигранника, представляя собой исполинские соты. Внутри каждого лежал бумажный свиток коричневатого цвета, перевязанный посередине шерстяным шпагатом, с сургучной печатью по краю. Привлекло внимание то, что все печати были бурого цвета, кроме двух. Одна виднелась приблизительно на трехметровой высоте, а вторая, правда едва заметная, находилась в последнем ряду, который уже граничил с туманом. Странно, что Донейл в принципе ее углядел. Эти отличающиеся от большинства свитки имели печати ярко-красного цвета, и оба лежали в красном отсеке. Больше ничего подобного найти не удалось. В центре этого великолепия стоял деревянный стол темно-коричневого цвета, украшенный со всех сторон изысканными узорами и фигурками, исключительность резной работы поражала. На столе лежал листок, похожий по размеру и цвету на свитки, а судя по тому, что рядом была смола и перо в специальном стаканчике, он тоже очень скоро отправится в один из отсеков. Еще он успел заметить сургуч красного цвета и восковую свечу в деревянном подсвечнике. Создавалось такое впечатление, что эта свеча никогда не тухнет и не выгорает, потому что на ней не было подтеков. На небольшом подносе прямоугольной формы разместились две пары рожек, которые по расположению и своей форме напоминали подставку для сигары. Рядом со столом стоял стул, иначе говоря, трон. Он был из той же породы дерева и также безупречно украшен резьбой. Спинка и сидение обиты качественным темно-красным бархатом. Вызывало удивление отсутствие пыли на всех поверхностях. Донейл огляделся и подумал про себя: «Кто же тут все это вытирает?»