Юлия Шмуклеревич - Истории привокзальной площади

– Герман… – Она немного отодвинулась подальше от него. – Вы это как определили?

– Я езжу за тобой уже полтора года по всем концертам. И ты всегда разная. Сегодня… – Он повернулся к ней снова, и она увидела… Взгляд, совсем другой взгляд! Ясный, теплый и полный восхищения. – Сегодня я понял, вот она! Она готова!

Тася придвинулась обратно. Бред, конечно. Какой-то взрослый дядька. Ну, то есть это она так всех седеющих висками квалифицировала – взрослые. Самой-то за 30. А вдруг, псих?

Он закурил. Молчал. Она ждала продолжения разговора. Решила осторожно начать первой.

– Так и?

– Подожди. Имей уважение к творчеству других. Я же не спрашиваю тебя в антрактах – ну и? – Он откровенно язвил. Пиздец, подарочек.

В этот момент где-то слева щелкнула камера и промелькнула вспышка. Он резко схватил ее за руку и потащил куда-то.

– Бежим, давай, быстрее! – Командовал, как шеф в «Солдат Джейн». Да он охренел что ли? Хотя, признаться, ей тоже хотелось бы слинять от СМИ.

– Куда?

– Я покажу, просто бежим.

Он вел ее дворами и подворотнями. Она просто волоклась за ним и задыхалась. Он держал ее за запястье, будто насильно тянул.

В какой-то момент они оказались в темной парадной. Проскочили два пролета, и он достал ключи из кармана. Открыл какую-то обшарпанную дверь и втолкнул ее туда. Она была в шоке. Темно, чужой город, у нее нет с собой ни денег, ни телефона (это выяснилось, когда она считала мелочь на шаурму). Она с этим психом не пойми, где вообще!

Псих тем временем включил свет в прихожей. И она увидела вполне приличную квартирку.

– Ну, все. Здесь ты в безопасности, – Он выдохнул и тяжело опустился на стул у стенки. – Располагайся. Завтра я тебя накормлю и отвезу в гостиницу. Сегодня тебе туда нельзя. Они разорвут тебя. Ты понимаешь?

– Кто они? – Она искренне ничего не понимала. Вот так просто подошел этот странный человек, угостил шавермой, утащил куда-то на окраину чужого города. Боже, да что ж такое-то?

– Тася! – Он вскочил и встряхнул ее за плечи. – Ты, блядь, чо творишь-то??? Ты взорвала зал! Ты играла так, как никто и никогда не играл! И ты сейчас не понимаешь, что тебя ждет?

– У тебя яблоки есть? – Тася внезапно расслабилась и как-то вдруг все поняла. Он реально спас ее. – Я яблоко хочу. Зеленое… – Она смотрела на него своим ясным взглядом. Только он видел легкую девочку, которую все еще держал своими большими руками за хрупкие плечи.

– Есть красное. Не хочешь – не ешь. – Он отпустил ее и пошел вглубь квартиры, не разуваясь. Откуда-то издалека ворчливо прохрипел, – Спать в этой комнате будешь. Я постелю тебе.

Она прошла вслед за ним. Спальня. Приличная. До нее медленно доходило, что он реально ее спас в этот вечер. От навязчивых поклонников, репортеров и прочих личностей, которых ей сегодня вообще не хотелось видеть.

Он неловко топтался вокруг кровати, а она в каком-то порыве взялась помогать ему. Он не смотрел на нее.

– Ты устала, наверное. Давай, я сам.

– Зачем ты все это делаешь, Герман? – Она отпустила уголок простыни и плюхнулась по центру не застеленной кровати. Она вновь почувствовала себя легко. Странный мужчина перестал ее пугать. он заботился.

– Тася! Ты мне сейчас не помогаешь вообще, – Но она заметила, что он усмехнулся. – Я это делаю, потому что я тебя люблю. – Он сказал это так буднично, словно предложил ей куриный бульон с яйцом на обед.

– И что ты хочешь? – Она запнулась. – Взамен?

– Разве я предлагал тебе сделку? Я всего лишь хотел уберечь любимую женщину от придурков с камерами. – Он сопел и сосредоточенно пихал подушку в наволочку. Получалось не очень. Она вырвала у него эту конструкцию и прямо с позиции лежа ловко поместила одно в другое.

– Ты серьезно? – Она валялась звездой на незастеленной кровати и легко улыбалась. Господи, как хорошо!

Он строго посмотрел на нее и вышел из комнаты. Она вдруг ощутила всем телом дикую, невероятно тяжелую усталость. Мышцы налились свинцом. Ее буквально придавило к кровати. и она забылась сном, как шахтер после смены в бригаде Стаханова.

Утром проснулась и улыбнулась. Сама не поняла, почему. Как будто не выветрившиеся пары сна еще влияли на ее восприятие мира.

Она сверилась с реальностью. Вещи, что были вчера – перекочевали в сегодня на ней. Изменилось одно – настроение.

Оно стало легким, каким-то воздушным. Вчера, играя почти обнаженной – она отпустила себя всю. Она отдалась музыке до самого донышка. Она растворилась в звуках из-под пальцев. И ей было удивительно прекрасно сегодня. Как прекрасно через боль ощущают себя женщины после естественных родов.