Александр Иванов - Рок-н-ролл инженера Иванова

С самого начала было решено, что формат будущей группы будет, скажем так, студийным, поскольку для выступлений на сцене не было никакой материальной базы.

Вообще, вопросы, связанные с оборудованием и инструментами всю жизнь, пока я находился в этой сфере, постоянно были головной болью, если не сказать геморроем, музыканты меня поймут. И много позже, когда я уже плотно трудился, это оставалось важной статьей расходов и решалось путем всяких технических ухищрений с применением серьезных физических, умственных и материальных усилий. Это теперь даже у начинающих артистов возможности широки, много чего продается, и не так уж задорого можно овладеть какой-нибудь китайской балалайкой, пультом с обработкой и силовой аппаратурой, не говоря уже о микрофонах, стойках и других железяках. И все это как-то будет звучать. В конце концов, для самовыражения достаточно просто ноутбука и сотни скачанных из интернета минусовок, сейчас ведь на любой мало-мальски приличной коммерческой площадке принято наличие звукового оснащения.

Ну, а в те яркие времена в магазинах продавались барабаны «имени Энгельса», полная установка стоила рублей 500, да гитары электрические по 100—200. Все эти «Тоники», «Элгавы», «Уралы» и прочие были разработаны, видно, садомазохистами-гиревиками и годились, разве что, для рукопашного боя. Также отечественный музпром выпускал, так называемые ЭМИ (что означает – электромузыкальный инструмент, если кто не знает), некоторые любители популярной музыки со стажем их до сих пор называют их любовно «Иониками» по названию легендарной полумифической органолы шестидесятых. Ну, а, собственно, саунд обеспечивался при помощи всяких акустических приборов в основном на базе кинозвукового оборудования. Все это веселье стоило совершенно умопомрачительно для школьника, да и вообще для любого честного человека. Были еще всякие болгаро-польско-чешско-венгерско-ГДРовские изделия, они являлись практически потолком даже для профессионально работающих музыкантов, и их существование на том этапе для нас было равно существованию того самого суслика из фильма – вроде бы он есть, а вроде бы и нет.

Конечно, со временем ситуация менялась, появлялось много чего, умельцы-кулибины разные в этой сфере множились и, разумеется, активизировались спекулянты. И уже потом на разных этапах моего «творческого пути» любимыми темами разговоров среди музыкантов постоянно были как раз аппаратура и инструменты – у кого круче ревербератор или какой-нибудь энхансер, у кого в Ямахе или Корже голосов больше, чьи килоВатты мясистей звучат и у кого сколько дюймов динамики. Условно говоря, коллеги по цеху постоянно мерялись своим хозяйством, ну просто как пацаны в бане сами знаете чем. В общем-то, это имело свои резоны, поскольку, чем дороже оборудование, тем больше была вероятность сесть в хорошее место, хотя, были и другие пути… Ладно, что-то я отвлекся.

С местом сборищ разночтений быть не могло – у меня. У Вовы негде, у Игоря никак, там была не очень добрая старшая сестра, а у меня – раздолье: своя комната, родители на работе и сестра на продлёнке. Родители, кстати, не возражали, поскольку просто не представляли, видимо, что это будет такое (надо сказать, когда мы уже активно этим всем занимались, истошно вопили и грохотали, соседи оставались вполне лояльны, а кроме того, стены-то в нашем замечательном доме были и остаются толстыми). Да и вели мы себя, в общем, нормально, никогда не выпивали и дома не курили (почти).

Что же касается матчасти и распределения ролей в ансамбле, вопросы решились вполне себе логично. Вышеупомянутый «Мезон» стал источником звука для соло-гитары, ей управлял В. Петров, так же он, когда было надо, играл «на ритме́», а Игорь стал басистом без басовой, правда, гитары. Ее роль выполняла обычная со звукоснимателем, включенная в самодельную колонку его папы, которую он таскал из дома, благо было недалеко.

Что же касается меня, тут всё было сложно… Я практически ничего не мог – ни петь, ни толком играть ни на чем, хотя и являлся вроде бы идеологом и движущей силой всей этой затеи. Ситуация разрешилась просто и естественно – как же поп-группе без барабанщика – конечно никак. Я собрал ударную установку, вначале из подручных средств (конечно некоторые могут ехидно предположить, что из кастрюль – таки нет!): по особым параметрам подобранная картонная коробка, кресло, накрытое несколькими листами газет (неплохо имитировало ведущий барабан, ошметки бумаги, правда, летели в разные стороны, ну ничего) и небольшой тонкий железный лист от детского магнитного дартса, подвешиваемый специальным образом в качестве крэш-тарелки. Палки я купил, кажется, стоили они 1 рубль за пару. А несколько позже я построил барабан сам. В отделах музтоваров тогда продавалась кожа, свиная или чья-то еще, такие желтовато-коричневые неровно-круглые куски диаметром примерно метр, гадкого вида, пованивающие чем-то, вызывавшим ассоциации с зоопарком, благо, хоть без щетины. Дома я нашел большую фанерную шляпную коробку, видимо бабушкину, на нее, предварительно размочив, я и натянул этот биоматериал, закрепив бельевой веревкой. Когда кожа высохла, получилось просто изумительно – конструкция напоминала полковой барабан 19 века, а звук был как у литавры, что, в общем, неудивительно – принцип-то изделия был тот же. Тогда же примерно я попытался построить еще и банджо из гитарного грифа, купленного в «Юном технике» и большой банки из под селёдки. Я где-то прочитал, что американские переселенцы использовали именно их, но как-то не задалось, а потом тот же финал постиг затею с изготовлением цельнодеревянной электрогитары собственного проекта. Нет, видно не судьба мне было стать новым Страдивари.