Юлий Буркин: Рок-н-ролл мёртв

Юлий БУРКИН

РОК-Н-РОЛЛ МЕРТВ

"В воскресный день, 19 августа, в Ленинграде хоронили

Виктора Цоя.

По просьбе его близких поклонники музыканта (сколько

сотен их было?) пришли на кладбище уже после погребения.

/.../

В Ленинграде, не прекращаясь, шел дождь".

Газета "Экран и сцена" N_34 от 23 августа 90 г.

"Его нет. А на кладбище - что... Один из рассказов о

жизни рока гласит: Майк отказался идти на похороны Саши

Башлачева. Его уговаривали, убеждали, недоумевали. Он же

ответил, что таких, как он и Саша, не хоронить надо, а

выбрасывать на помойку.

/.../

Майку Науменко было 36 лет".

Газета "Культура" N_2 от 21 сентября 91 г.

От песен Игоря Талькова нам теперь не откреститься. И

тот подонок, что выстрелил в его сердце, тоже останется в

истории. Как человек, убивший сказавшего высокие слова о

России".

"Российская газета" N_209 (255) от 9 октября 91 г.

В отличие от приведенных выше газетных выдержек, весь нижеследующий текст является чистейшей воды вымыслом. Совпадение каких-либо ситуаций или имен - случайно.

Ненависть и отчаяние творца, когда он нам

о них рассказывает, всегда окрашены чем-то

похожим на любовь.

Рей Бредбери

"ДРЕБЕЗГИ"

Скопище возле входа в концертный зал гостиницы "Россия" было видно издалека. Человек двести подростков. И непонятно, то ли они там дерутся, то ли - наоборот. Менты - только делают вид, что порядок наводят. А, собственно, кому он тут нужен - порядок?

Пытаться пробиться к двери, выйдя из "Жигулей" - бесполезно. И я медленно двинул машину прямо на толпу. Вот тут так - сразу подскочил ушастый сержантик: "Я вас оштрафую, это вам не проезжая часть..." Я сунул ему под нос через окно дверцы свое журналистское удостоверение; да только не подействовало. Что ему моя корочка? Это б раньше он испугался. Еще бы честь отдал. А нынче - демократия... И имя мое - Николай Крот - ему ни о чем не говорит. Вот эти - возле дверей, они бы точно описались от счастья, что с самим КРОТОМ рядом стоят - с отцом-родителем "Дребезгов"!.. А сержантик - темный, ему - что Крот, что бурундук... Ну, да, пока я с ним разбирался, "Жигуленок" мой продрался-таки потихоньку через толпу. Сержантика куда-то затискали, а я вдоль стенки пролез-таки к двери и пнул ее пару раз.

Хорошо, швейцар сегодня - дед по кличке "Буденный" (за усы прозвали). Он меня знает: даже дергаться не стал - сразу открыл и впустил. "Молодец, Буденный, - говорю я ему со сталинским акцентом, - благодарность выражаю вам: от себя лично и от всего советского народа." И пошел в валютный бар. Слава богу, мелочишка есть. А где еще сейчас "Дребезгов" искать? Или там, или уж нигде.

И точно. Один, во всяком случае - там. Барабанщик - Костя Кленов. С двумя неграми пытается контакт наладить. Он славный - Костя. Только дурак. Но - барабанщику положено.

Взял я стакан виски, подсел к Клену за столик, а на негров так глянул, что они слиняли сразу. Клен мне обрадовался. "Привет, - говорит, Крот Коля" (так они меня всегда стебают).

- Привет, - говорю и я. - Что у вас тут новенького?

И тут он сразу, сходу, паразит, даже отдышаться не дал, мне и выдал:

- Ром колется.

- В смысле? - спрашиваю.

- В смысле - наркотики колет. На иглу сел, в смысле. Ширяется, в смысле, во всю. Как тебе понятнее?

Я прямо так и ошалел.

- Ну вы даете, - говорю. - А ты не врешь? И вообще, откуда ты знаешь-то?

- Коль, я же не с Луны свалился. Я, слава богу, нагляделся на них. Дерганый стал, репетиции срывает. Да у него на руке - следы. Свежие.

- Ох, и уроды же вы все-таки, - обозлился я. Меня каких-то два месяца не было. Детский сад. Оставить нельзя. Это же - все, конец. Если Ром всерьез в это влез - хана. Группе, во всяком случае, точно.

- А ты поговори с ним, - советует мне Клен, как будто я сам - совсем кретин.

- Вот что, братец, - отвечаю я, на часы глядя, - пора тебе на сцену... "Встань пораньше, встань пораньше..." И в руки палочки кленовые возьми.

Он и вправду заторопился. Напоследок сказал еще: "А ширево ему Тоша таскает. Точно тебе говорю".

Тоша, значит. Комсомолец долбаный. Я еще пару минут посидел за столиком, пока зло не остыло. А потом тоже пошел. Только не в зал, а в осветительскую. Оттуда мне смотреть больше нравится.

Из черной ямы внизу было слышно, как кипит зал. Уже минут пять, как пора было начинать. Одно из двух: или что-то случилось, или Ром пустил в ход свой старый испытанный трюк - ждет, когда поддатая, в основном, толпа, хорошенько обозлится. Тогда с ней работать легче.