Александр Иванов - Рок-н-ролл инженера Иванова

Моей любимой девочки не стало в январе 2020, два года мы боролись с этой проклятой онкологией, но справиться так и не смогли. Теперь остаются только боль и пустота… И память.

Я решил ничего в тексте не менять, поэтому до какого-то момента вспоминая Светланку, говорю здесь о ней в настоящем времени, ну, а ближе к концу уже в прошедшем.

Аккордеон – не очень любимый мной инструмент, шумный и достаточно резко звучащий (сугубо личное мнение), но именно с него, я так считаю, началось мое знакомство с музыкой, точнее, не с музыкой вообще, а с прикладной, бытовой её составляющей, настроением, праздником – с тем, как я всю жизнь её понимаю.

Папа играл на аккордеоне часто, настолько часто как у нас дома бывали гости, а они бывали часто. Три раза слово «часто» здесь – чтобы обратить внимание и подчеркнуть… Аккордеону, кстати, его учил немец, забыл, в каком городе послевоенной Германии это было. В 45—46 там жила семья. И тут:

Историческая справка.

Мой отец – сын полковника Советской армии, новгородского парня из Окуловки, приехавшего в Питер «в завод» перед революцией 1917 года, не сильно, правда, успевшего на этом заводе поработать, поскольку война и вообще новая ситуация. Далее РККА и, как результат, вся жизнь по казармам и округам от рядового до полковника: орден Ленина, Красного знамени, четыре Красной звезды и штук 30 еще медалей и орденов, четыре ранения, участие в, кажется, трех или четырех войнах. Убежденный коммунист и отличный дед. Его жена, моя бабушка – просто жена военного, любящая и тихая.

Отец доказал серьезность своих намерений моей будущей маме (и ее маме и бабушке) наличием кожаного пальто (дедушкиного) и убедительностью – очень хорошо излагал мысли, иначе говоря, уболтал, что, как кажется, неудивительно для сына комиссара.

Моя мама – красивая и умная женщина, история её семьи пока ещё недоисследованна, много там, по её (84 года, в добром уме и здравии) словам, всякого. То, что известно доподлинно: из Павловских мещан, папа её, красавец-военврач перед войной порадовал ею мир, будучи женат совсем не на маминой маме. Может и к лучшему, поскольку по непроверенным данным там пятая графа была не та, что у всех…

Ну вот. Хоть и не всеми это приветствовалось, но семья моих родителей появилась, и тут же буквально я. Сначала жили у Ивановых-старших, а потом дед взвыл от неспокойного соседства и организовал (была у него такая возможность) молодым однокомнатную хрущевку. Не сразу, году в 65-м примерно.

Родители были студентами, отец учился в ЛЭТИ, мама в ЛИАПе, денег не было, и папа по окончании и после мучительных, но недолгих раздумий внезапно, как казалось, а я так думаю, вполне логично, отправился служить государству. Юрий, сын Степана, Иванов стал на три десятилетия военно-морским офицером, служил честно и демобилизовался в начале девяностых в звании, аналогичном дедовскому. Опуская нюансы и то, чего не помню, после Балтийского флота и Кронштадта родители уже втроем со мной осели в этой самой однокомнатной квартире, где…

Где постоянно бывали гости – молодые офицеры, их спутницы, институтские друзья родителей, папин брат дядя Володя из Таллина, весельчак и пьяница, короче говоря, разные шумные персонажи. Посередине 17-метровой комнаты стоял шкаф, за которым жил я, а перед ним была, собственно, гостиная. И этот самый аккордеон, перламутровый Weltmeister 3/4, песни, другая музыка… Отец играл уверенно, но плохо, тем не менее, все были довольны, подпевали и танцевали, весело, в общем, было. Мне, правда, нет, поскольку спать было невозможно, но зато что такое правильный праздник мне стало понятно уже с того самого детства. И тогда, кстати, я услышал некоторые те самые классические произведения, вроде «Раз пошли на дело я и Рабинович», «Друзья, купите папиросы», Полонез Огинского и множество других…

Дома постоянно что-то звучало из радиоточки, позже музыка приходила из телевизора и радиолы с научно-фантастическим названием «Мезон», в основном, конечно, та, что была в продаже и доступна, не буду уж вспоминать, ровесникам понятно, а тем, кто моложе и интересуется – архив Гостелерадио в помощь. Правда, еще у папы была пара-тройка так называемых «пластинок на костях» (кустарного производства на рентгеновской пленке) – «Rock Around O’clоck» Билла Хейли, еще что-то такого же плана, но это все-таки не было главным в фонотеке. Кроме того, когда я подрос, через этот радиоприбор я познакомился с «Концертами популярной музыки №1 и №2» Голоса Америки, программами Би-Би-Си Севы Новгородцева и с другими запрещенными источниками информации коротковолнового диапазона.