Михаил Лучко - Сезон Хамелеона

Господи, глупость-то какая! Ну, фамилия себе и фамилия! Только уж больно не вязался с ней облик моего друга – настоящего былинного красавца, коих в любом театре оторвут, что называется, с руками и ногами: и видно его отовсюду, и слышно с последних рядов балкона, и любой костюм сидит на нем, как влитой, и расцеловал-то его боженька от души! Словом, всё у Грини Каштанова было на высоте, но сказанное им только что вносило в сложившийся безупречный портрет классного актёра какие-то диссонирующие штрихи, и предательски мгновенно сработавшее воображение едва не опрокинуло меня со стула на пол.

– По спине постучать? – совсем не обиделся Каштаныч, смахивая с рукава крошки, долетевшие и до него. Похоже, у этого человека сформировался бронебойный иммунитет к подобным реакциям на его отцовскую фамилию

– Не надо. А прикинь, ты мог бы стать героем «Ералаша»! «Резинкин, к доске!» Ой, не могу!! Или мультика! Помнишь, мультик такой в детстве: «Приключение Васи Куролесова?» Мой любимый, кстати… А с тобой был бы ещё круче – «Приключение Гриши Резинкина»! Аааа, ржака!!!

– Слушай, прекрати, а? – Гриню явно не устраивал такой поворот разговора. – Зря я тебе сказал…

– Не, не, не, ты что! Лучше поздно, чем никогда! – меня ещё продолжало трясти от неожиданной новости, – я очень рад, что ты облегчил душу!

– Чё ты несешь, идиот!

– Как это? Признаться в том, что, решив стать актёром, поменял фамилию – это же огромное мужество! А что, так ведь многие делают! Понятно же, что, к примеру, анонс «в роли генерала Чарноты – Григорий Резинкин» как-то не прокатывает, правда? Да и критики о тебе не писали бы никогда. А так, вот, пожалуйста: «Григорий Каштанов в поисках своего героя», – ткнул я в газету, служившую нам скатертью-самобранкой, где пятна от масла шпрот довольно бессовестно расползались по рецензии о моём собеседнике, – вот я валенок, блин! Вовремя не дотумкал! У меня-то мама в девичестве была – Янковская!!! Сейчас бы ты мне и в подмётки не годился – на разных орбитах бы летали!!! Нет, ну надо же!! Каштан, я тебе просто аплодирую!!! Вовремя подсуетился!! Комбинатор!!!

– Да заткнись ты!!! – это я услышал уже на полу, опрокинутый со стула не приступом смеха, но весьма ощутимым толчком в грудь. Гринина богатырская удаль редко дремала.

– Каштаныч, да я же пошутил…

– Я ещё в школе поменял фамилию! Когда паспорт получал! Потому что бухал отец, не просыхая! Потому что маму лупасил! Денег не приносил домой ни хрена! Должен я уважать такого отца?! Должен носить его фамилию с честью и гордостью?! Должен, я тебя спрашиваю?!! Я вообще просил маму с ним развестись, а она всё терпела…

Гриня, на удивление, ничего не разбил и не опрокинул стол, как того обычно требовал его темперамент. Оставив без продолжения наметившуюся было стычку, он спокойно опустился на свое место – потому, наверное, что считал меня своим другом и находился у отправленного на пол балагура в гостях. Можно даже сказать, присутствовал на новоселье – мне только что посчастливилось, с горем пополам, наскрести зелёных купюр на комнату в коммунальной квартире с комодом и раскладушкой, любезно оставленными в наследство предыдущим хозяином. А, скорей всего, не позволил Каштанов разгуляться своей кровушке и нанести ущерб столу по причине того, что дорог был ему этот предмет мебели – круглый, раздвижной, из красного дерева. Чистый антиквариат! Дело в том, что у нас в театре только что умер один пожилой артист, у которого не было ни семьи, ни наследников, и квартира автоматически отошла Союзу Театральных Деятелей. Собственно, этот Союз когда-то её и предоставил. Но всё, что угодно из нажитого добра позволялось забрать работникам театра. Так вот, долго не раздумывая, Гриня заказал машину, погрузил в неё восхитивший его стол и привез мне в подарок этого короля мебели, занимавшего отныне добрую треть моей жилплощади. Не обмыть столь бесценный трофей было бы, по меньшей мере, кощунственно (именно обмыванием мы и занимались с полной ответственностью), а уж опрокидывание его выглядело бы каким-то пещерным вандализмом.

– Блин, мы же забыли стены окропить! – обратив внимание на то, как я, поднимаясь с пола, ударился локтем о плинтус, и под обоями лавиной посыпалась штукатурка, мой друг поспешно налил в стаканы водки и один из них сунул мне. Затем он снова встал и, периодически окуная пальцы в свою гранёную посудину, щелчками разбрызгал спиртные капли по периметру комнаты:

– Чего завис? Давай, а то не приживёшься!