Алексей Покровский - Пунктир

Чтобы подписаться на какое-нибудь собрание сочинений нужно было знать, в какой день будет подписка. По планам издательств было известно, что будет издаваться. Поэтому у книжных магазинов организовывались очереди со списками. С некоторой периодичностью осуществлялась проверка списков. Не пришедшего безжалостно вычеркивали. Естественно, организаторы очереди были первыми в списках. Никогда не было заранее известно, сколько экземпляров будет дано в тот или иной магазин. И вот накануне подписки очередь дежурила всю ночь.

В очереди собирались интересные люди. По сути дела, это был своеобразный книжный клуб. Я сейчас не говорю о «любителях книг», которые делали на этом бизнес.

Когда я проводил много времени в Публичной библиотеке, я частенько прибегал к открытию в Лавку писателей, и иногда мне удавалось купить какую-нибудь новую книгу, несколько экземпляров которой появлялось в магазине.

Кстати, именно в Лавке писателей я впервые услышал фамилию Цветаевой, ещё до первого упоминания о ней в очерке Эренбурга, опубликованным в известном раскритикованном сборнике «Литературная Москва».

Достопримечательностью книжного мира Ленинграда была Людмила (как «все» говорили – Люся) Левина. Поднявшись на второй этаж Дома книги, сразу справа вы видели небольшой закуток отдела поэзии, в котором царствовала невысокая женщина – Люся Левина. У ее витрины всегда можно было увидеть, поэтов, писателей, артистов и просто любителей поэзии. Сколько я себя помню, она работала там всегда. И даже, когда в Доме книги сделали свободный доступ к книгам, и закуток поэзии исчез, Люся продолжала работать в зале консультантом.

Уже значительно позже (в 80-е годы) у меня возникли ещё два канала покупки книг. Один раз в году был праздник – День машиностроителя. В этот день в магазине «Техническая книга» регулярно устраивались встречи с авторами научно-технических книг. А поскольку я тесно сотрудничал с издательством «Машиностроение», то раза три меня приглашали на эти встречи. А по окончании этих встреч нас приглашали в служебное помещение, и там мы могли купить некоторые дефицитные книги.

Моим близким приятелем был писатель Мих. Чулаки. А писатели могли по планам издательств заказывать себе книги. Так вот эту «тяжелую» работу я взвалил на себя. Я просматривал планы издательств и составлял список книг интересных для Мих. Чулаки и для себя. Так я приобретал в год несколько интересных книг.

В декабре 1947 г в СССР была проведена денежная реформа и отмена продуктовых карточек.

Помню, как я, идя в магазин, потерял карточки, и мы какое-то время жили без хлеба.

У меня сохранились уже ненужные карточки на последнюю декаду декабря 1947 г. (400 г для взрослого и 200 г для ребёнка в день).

Вот они.

Первые годы перестройки. В ещё не сгоревшем Доме писателя проходит вечер, посвящённый переименованиям улиц в городе.

От Исполкома должна была приехать В. Матвиенко, но она вместо себя прислала свою сотрудницу.

Зал накалён. Всю ненависть к павшему режиму писатели выливают на эту чиновницу.

Надо отдать должное этой женщине. Несколько часов она совершенно спокойно переносила грубые выпады собравшихся, не отвечая на них грубостью. Несмотря на то, что писатели были во многом правы, формы выступлений были недопустимы.

Пошумев и выпустив пар, все разошлись. Немного позже частичные переименования состоялись.

Я помню, что при Андропове, когда началась, как я называю «борьба с дисциплиной», и в рабочее время стали устраивать облавы в магазинах, кинотеатрах и т.д., в одном кинотеатре остановили сеанс, зажгли свет и стали проверять документы у зрителей, выясняя, почему они не на работе.

Так вот одна девочка, которую в группе проверяющих документы, направили в этот кинотеатр, поймала свою маму, которая должна была быть на работе.

Не знаю, отпустила ли она маму или все же задержала.

У задержанных спрашивали рабочие телефоны их начальников и затем звонили на работу, выясняя, где находится данный сотрудник.

К этому же времени относится и такой случай. На режимное предприятие необходимо было приходить не позже определенного времени. У опоздавших отбирали пропуск и сообщали начальству для применения дисциплинарных мер.