Аня Воронцова - МАКСимум

– Здесь можно туризм развить, отелей настроить, – робко возразила она.

– Да никто не станет тут ничего строить! Страшно же… Вдруг политическая ситуация опять поменяется, и в один прекрасный день придут серьёзные дяди и всё отберут? Не знаешь, что ли, как такие дела делаются? Вот Турция, это я понимаю. Там действительно большой бизнес и реально качественный сервис… А тут так и будут занюханные постоялые дворы, которыми заправляют ушлые тётеньки за пятьдесят!

Недовольная складочка на миг залегла между её бровями. Она испытывала неловкость от того, что супруг произносил такое вслух, здесь, в этом дивном краю, где солнце так щедро согревало его своим теплом… Из чувства благодарности мог бы и помолчать.

– Как поднимемся хоть немного на бабло, полетим в твою Турцию. Пока у нас и на это едва хватило.

На перекрестке улицы Рыбалко с дорогой, ведущей к шоссе, располагаются латки с кругами, надувными мячиками и прочим сезонным барахлом, продуктовый магазин в советском стиле, «недорогая» столовая – иногда она, когда по приходу с пляжа особенно лень было готовить, покупала там детям две порции пюре по пятьдесят с одной на двоих сарделькой – и заведение под красноречивым названием Хмельная Цыпа, на гостеприимно распахнутой двери которого от руки чёрным маркером написано: «ПивМаг» «любой плохой день можно исправить бухлом и сексом», «мы не наливаем лицам не достигшим ничего, в особенности 18 лет.»

Там, надо сказать, продается неплохой вишневый сидр. Пару раз она даже его пила.

Дети играли на пляже. Совершенно голые, золотистые, белоголовые, носились они друг за другом, боролись, катались в песке. Она сидела на покрывале, иногда прикладываясь к горлышку пузатой пластиковой бутылки, с наслаждением ковыряла тёплый песок пальцем босой ноги и смотрела, как солнечный диск, становясь всё тусклее и чётче, медленно опускается к сверкающей линии горизонта. «А на небе только и разговоров, что о море и о закате…» В такие моменты совершенно по-особенному думается о смысле жизни, о смерти, неизбежной для каждого, и о том, живёшь ли ты, именно ты, так, чтобы смело сказать: да, я действительно максимально использую свои возможности, да, я доволен тем, что у меня есть…да, я счастлив.

Они шли вдоль моря – она в длинной полосатой футболке под матроску, босая, со шлепанцами в одной руке. Мокрые волосы свисали тугими тяжелыми веревочками. Дети бежали впереди, гоняясь за лёгким надувным мячом, гонимым ветром. Время от времени им удавалось его поймать, но он опять вырывался, словно живой, и мчался прочь.

– Хрущев не мог предвидеть грядущий распад СССР, – говорила она, покачивая рукой со шлепанцами в такт шагам, – Передача Крыма Украинской республике в то время могла расцениваться только как некий необходимый рабочий момент. Она была обусловлена планированием масштабных гидротехнических работ – как раз тогда задумывалось строительство северо-крымского канала для доставки на полуостров вод Днепра. Этого требовало развитие сельского хозяйства в степных районах. Грубо говоря, Хрущёву передача полуострова Украине виделась, как передача земель внутри одной большой семьи. Какая разница, отцу огород принадлежит или сыну? Всё равно морковь с него ставят на общий стол.

– Возможно, ты и права, только теперь это не имеет значения, – муж наклонился за необычным камушком, повертел его на ладони и выбросил в море, – ни одно европейское государство никогда не признает законность присоединения Крыма к России.

– Ну конечно не признает! Им было бы очень выгодно, если бы полуостров вернулся в состав Украины. В этом случае после вхождения её в состав ЕС там непременно появилась бы очередная база НАТО. Вся мировая история, связанная с этими землями, вспомни, это борьба за влияние на Чёрном море…

– Ты наслушалась пропаганды центральных каналов, – махнул рукой муж, – путинские пиарщики только и делают, что стращают нас Америкой, оправдывая тем самым гигантские военные расходы…

– Мама! Смотри, какую ракушку я нашёл!

Она погладила младшего мальчика, прильнувшего к её гладкому загорелому бедру.

– Очень красивая…

Подержав на ладони белую со слабым кремовым отливом створку, похожую на гофрированный веер, она вернула её ребенку.

Когда совсем нечего было делать на пляже, разомлев от зноя и пива, она любила разглядывать песок на ладони и часто замечала, что некоторые особенно крупные песчинки вовсе и не песчинки, а крохотные пёстрые спиралевидные раковины – филигранные произведения неведомого лесковского левши.