Аня Воронцова - МАКСимум

Страсть к Родиону так же внезапно улетучилась, как и вспыхнула. На семейном торжестве у каких-то общих знакомых она случайно стала свидетелем того, как её кумир ел печенье. Он пожирал его, запихивая целиком, торопливо, жадно, с совершенно неприличным воодушевлением, едва не мурлыча от наслаждения. Оно хрустело, ломалось, сыпалось у него изо рта, мелкие крошки застревали в бороде… Увиденное резко опустило её на землю грешную, божество было свергнуто, прекрасный образ и связанные с ним бесчисленные сюжеты эротических фантазий – забыты…

Потом она влюбилась в голос. Андрея ей даже не суждено было ни разу увидеть в лицо. В течении года муж общался с ним по скайпу на рабочие темы. А она сидела рядом. И ядовитый нектар вливался в неё, растворял здравый смысл, как кислота растворяет кусок натрия; она не понимала ни слова, просто упивалась, как прекрасной песней на чужом языке, этим звуком, этой неповторимой, рождающейся и умирающей каждый миг, механической вибрацией мембраны микрофона… Андрей жил в Дубне. И она под невообразимыми предлогами почти уговорила мужа поехать туда и взять её с собой, но он неожиданно перешёл на другую работу.

В Крыму отдыхали всей семьей. Она, муж, двое сыновей. Уже несколько лет подряд с нею не случалось никакого любовного наваждения, никакого приступа «паники обожания», как писала Полозкова, она думала, что возраст берёт своё и теперь она окончательно успокоилась – на исходе лета ей исполнилось тридцать…

Девушки почему-то любят фотографировать ноги. Просмотрев тысячи чужих профилей, она нашла не меньше полусотни снимков чужих ног. Отдельно. Без тела. Ног в туфлях, чулках и колготках. Голых ног…

Настал век совершенно глупых ненужных и несуразных фотографий. Снимать теперь может каждый. Не вдруг встретишь в большом городе человека без смартфона с камерой в кармане. Потому, вероятно, люди не считают нужным выбирать сюжеты для своих снимков. Они фотографируют и кидают в бездонную пропасть интернета что попало – детали интерьера, еду, посуду, повседневные покупки, вывески, рисунки пальцами на запотевших стеклах… Вряд ли в прошлом веке что-либо из этого заслужило бы придирчивое внимания объектива.

Ей вспомнилось, как в первом классе мама наряжала её на фотографирование. Коричневое школьное платьице – белый фартук. Пышные, как зефир, банты. Не дай бог пылинка упадёт на воротничок. Не дай бог моргнуть или случайно заслонить товарища…

В Крыму ей нравилось гулять по вечерам. Оставаться наедине с морем. Стоять на пустынном пляже возле самой воды, чёрной, тяжёлой, блестящей, слушать её умиротворяющий плеск, и, застыв, внимать непостижимому безостановочному струению времени… Муж редко выходил с нею – предпочитал оставаться в номере, читал или включал он-лайн трансляцию радиостанции «ЭхоМосквы». Выступая за европейский путь развития родной страны, он был крайне озабочен санкциями, наложенными на Россию после присоединения Крыма, открыто выражал свою гражданскую позицию и частенько повторял, что поскольку ни одно государство мира не признаёт Крым частью Российской Федерации его следует вернуть Украине. Однажды он заявил об этом во всеуслышание на автобусной остановке.

– Да ты совсем что ли сдурел?! – возмутился пожилой мужчина с густыми седыми усами, – да тут при Украине такой … (он употребил бранное слово) творился! Молодец Путин, хоть какая-то надежда теперь появилась, что будем нормально жить…

– Вот именно, что только надежда, – вежливо возразил муж, – ничего лучше не станет. Крыму для развития нужны инвестиции, и не маленькие. А кто станет вкладывать деньги, зная, что регион под санкциями и хрен знает какому государству принадлежит?!

– Да ты откуда такой? Небось, дятел столичный? – лицо мужчины стало краснеть. Возможно, он с утра уже немного принял, и у мужа были все шансы получить в бубен.

– Я из Петербурга.

– Ну, ясно… Я сразу понял, где таких дураков делают. Больно жирно вы там живёте, бля, и умные все стали… Инвестиции! Санкции! Только бы языком чесать, какая у нас плохая власть.

Она ласково потянула мужа за рукав.

– Вот видишь, что реальные крымчане говорят…

– И что? – продолжал бухтеть муж уже вполголоса, опасливо оглядываясь на усача, – их кормят обещаниями и жалкими подачками… Квоты в ВУЗах, например. Я лично против всяких квот. Квоты нарушают права тех, кто поступает на общих основаниях. И вообще хорошо живут в регионах, которые приносят прибыль. Крым и в Украине был убыточным, и у нас будет. На фига его присоединяли? Деньги в трубу… И со всем миром поссорились. Хороша выгода.