Анна Вислоух - Когда они возвращаются. Даже в хорошо продуманном плане всегда найдется слабое место

Самарин растерянно посмотрел на друга.

– Ты забыл, что мы с тобой оба там учились?

– Это ты забыл, что я ушел на втором курсе! Не оправдал, так сказать, надежд… Так что давай, решайся. И долго не раздумывай. Ехать нужно завтра.

– Так, колись давай, что случилось?! – Самарин отобрал у друга стакан и бутылку, к которой тот было потянулся. Так ведь и знал, добром все эти его посиделки в странных компаниях не закончатся. Павел поежился, словно его охватил озноб. И нехотя начал рассказ.

В их дружной сыгранной компании сегодня ночью появился какой-то странный человек. Вроде чей-то знакомый. Выглядел он необычно: довольно пожилой, одет в какой-то полосатый балахон, в руках все время крутил странный предмет, то ли портсигар, то ли табакерку, на вид тяжелый, возможно, золотой. Были у него мутные глаза и очень неприятный рот. Представился Николаем Николаевичем.

– Как рот может быть неприятным? – не выдержал Самарин.

– Как-как… Не знаю я! Вот так – неприятный, губы словно змеились, это он типа улыбался.

Сначала странный тип наблюдал за игроками молча. Потом презрительно бросил, что все это детские игрушки, и предложил сыграть в штосс, или фараон ее еще называют, игру эту. На деньги.

– Все отказались, а я… будто толкнул кто в бок. Короче, я проиграл огромную сумму. – Рощин нервно щелкал зажигалкой, но она не работала.

– А табакерка эта при чем?

– Да шут ее знает! Только он все время ее на свои карты клал. Положит, снимет. И так каждый раз. Вроде колоду придерживает… Да, это табакерка оказалась, он из нее табак брал, нюхал. Или что там у него было. В жизни такого не видел.

– Эх, ну ты и лопух! Тут явно дело нечисто. Что-то здесь шулерством попахивает. И табакерка эта неспроста. Мне кажется, я где-то читал об этом… Точно!

Самарин быстро пробежал глазами по полке с книгами, выхватил нужный том, пролистал страницы. Ну вот же, старый шулерский способ!

– Слушай, лишенец! «В табакерке два дна. Цветочек вставной на пружине и намазан по мату воском или клеем. Когда я беру табак, то прижимаю пальцем середину. Верхняя карта прилипает к цветку и держится в рамочке. Вторая остается верхней». Это ж еще в начале позапрошлого века Фаддей Булгарин в своем романе «Иван Выжигин» описал!

– Романов этих мы не читали, университетов не кончали… Ну и за руку его никто не поймал. Пришлось расписку писать. Это был бес какой-то, не человек, не поверишь. Мне нужно уехать на время. Ну и кто знает, может, артефакты дядьки из его сейфа чего-то стоят, продам хоть часть. Он Лермонтовым увлекался, собирал архивы.

Самарин задумчиво почесал в затылке. Взгляд его упал на том Лермонтова на столе.

На следующий день с утра Павел приехал на машине. Нетерпеливо посигналил снизу. Да иду, иду! Андрей схватил сумку, выскочил в коридор, позвонил в дверь соседки.

– Теть Тань, вот ключи, Мартина кормите, все я оставил, я побежал.

Он чмокнул в щеку пожилую соседку, которая уже не раз его выручала, – надо бы и в этот раз привезти ей что-то в подарок – и выскочил из подъезда, на ходу запихивая в сумку вываливающиеся вещи. Никогда не умел аккуратненько все с вечера сложить, всегда в последний момент. Так и на поезд однажды опоздал, пришлось догонять на такси.

Ехать было недалеко, в поселок Никольское, километрах в пятидесяти от областного центра. Самарин с удовольствием подставил лицо ветерку, врывавшемуся в открытое окно машины. Давно он никуда не выбирался и по большому счету был благодарен другу за приглашение. Кто знает, может, именно там посетит его муза, и он наконец начнет новый роман. Эта мысль его согрела, и он радостно улыбнулся.

Рощин бросил на него быстрый взгляд.

– Рассказываю, чтобы ты был в курсе. Это творческая резиденция, как я уже говорил. Бывшая усадьба помещика, мецената и писателя Веретьева. Марьино, назвал в честь своей дочери. Дом его отдали писателям и художникам еще в середине прошлого века, сюда приезжали о-о-очень знаменитые деятели искусства и культуры со всей страны.

Он перечислил несколько известных с детства имен.

– А твой дядя как туда попал? – спросил Самарин.

– Ну он же был музейщик, историк, литератор. Его туда пригласили работать, и он лет тридцать заведовал этим домом. Там осталась моя двоюродная сестра, она теперь этим хозяйством занимается.

– А есть сейчас там кто из писателей? – заинтересовался Самарин.

– Вот не знаю, вроде одна художница живет. Ольга, сестра, ничего не сказала, да я и не спрашивал.