Анна Мирская - Все будет хорошо. Остросюжетный любовный роман

© Анна Александровна Мирская, 2020

ISBN 978-5-0051-3927-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все будет хорошо

Анна Мирская

Я поднялась с дивана, покачнулась и задела ногой стоящую рядом бутылку. Она с грохотом завалилась на бок, звук был такой, будто рядом ударили в колокол. Выругалась вполголоса и нетвердой походкой направилась в ванную. Смотреть в зеркало не хотелось, но оно, как назло, висело прямо напротив двери. Опухшее лицо, болезненная худоба, давно немытые, всклокоченные волосы, а вместо глаз какие-то щелочки. На секунду зажмурилась от такого зрелища, но сразу почувствовала как меня повело в сторону.

– Твою мать, – сказала своему отражению и скривилась. Плеснула в лицо прохладной водой, но лучше не стало. Тогда я разделась, залезла под под душ и попыталась вспомнить когда делала это последний раз. Ничего не вышло, я не то что этого не помнила, я даже не смогла вспомнить какое сегодня число. Вода понемногу приводила меня в чувство. Нащупав на полке шампунь, намылила голову и принялась яростно мыть волосы. Шампунь был детский и пах таким родным запахом. Помимо воли на глаза навернулись слезы.

– Не вспоминай… не надо… не вспоминай, – зашептала отчаянно, но было поздно, ноги мои подогнулись и я осела на пол душевой кабины, отчаянно всхлипывая. Постепенно всхлипы переросли в какой-то звериный вой, но выпуская его наружу, мне становилось легче дышать.

Не знаю сколько я так провалялась под струями воды, но когда смогла взять себя в руки и, завернувшись в полотенце, выйти из ванной, в комнате уже царил полумрак. Включила свет, осмотрелась и поморщилась. Продавленный диван, не застеленный даже постельным бельем, рядом батарея бутылок от различного спиртного, начиная с пива и вина, и заканчивая водкой, на старой мебели толстый слой пыли. Одевшись, немного привела комнату в порядок, перетащив всю стеклотару на кухню, и стала искать сумочку. Нашлась она в прихожей, если крошечный закуток, где стоило снимать верхнюю одежду, можно так назвать, на вешалке. Достала оттуда телефон, но обнаружила что он благополучно разрядился. Хорошо привычка таскать с собой зарядное устройство не подвела меня и на этот раз. Включив его, первым делом взглянула на число и обомлела. Если верить технике, а телефон меня еще ни разу не подводил, здесь, на этой съемной квартире, я провела почти месяц, который даже толком не помню. Редкие вылазки в магазин, за спиртным, казались почти сном и практически стерлись из памяти. Спустя несколько секунд посыпались смс сообщения о непринятых звонках, большинство из которых было от мамы. Нажала кнопку вызова и стала с волнением ожидать ответа, почувствовав себя последней дрянью. Мы не общались почти месяц, мама даже не знала что со мной, боюсь представить насколько тяжело он ей дался.

– Юля, это ты? – сквозь слезы, кричала на том конце линии мама, а я поняла, что задумалась настолько, что даже не сразу услышала, как она ответила на звонок.

– Да, мама, – только и смогла произнести я и сглотнула ком в горле. – Это я…

– Юлька, – рыдания на том конце усилились.

– Мама, мамочка, не плачь, пожалуйста. Все хорошо, – попыталась я успокоить ее, но расплакалась сама. Так мы и сидели долгую минуту, показавшуюся мне вечностью, всхлипывая каждая со своей стороны.

– Юля, – первая смогла взять себя в руки мама. – Я ведь уже думала, что больше никогда тебя не увижу, я ведь тебя почти похоронила уже, ты понимаешь это?

– Мамочка, прости, родная, – у меня не было сил оправдываться, – прости.

– Юля… – начала она и замолчала. Я знала о чем она подумала и что хочет мне сказать, поэтому заговорила торопливо, чтобы не дать ей начать.

– Я знаю, мама. Я знаю…

– Но как же так, Юля? – она опять плакала. – Почему тебя не было на похоронах?

– Я все тебе расскажу, но не сейчас, не по телефону, мам. Постараюсь на днях к тебе приехать.

– А ты где, Юля? Почему дома не живешь?

– Потом, все потом, хорошо? Главное знай, со мной все хорошо, я жива, здорова и ты в любой момент сможешь мне дозвониться. Все, мамуля, пока, – торопливо закончила я разговор, боясь снова расплакаться и ещё больше ее расстроить.