Денис Пиюк - Война и мир солдата Ивана Мухина. Рассказы о человеке внутри войны

Потом уже, гораздо позже, после войны Иван Мухин будет искать на самых что ни на есть подробных военных картах станцию Солнечную, и – ясное дело – ровно ничего не найдёт.

Может быть спустя годы он расскажет эту удивительную историю, равно и результат короткого своего расследования дочке, ну пусть её будут звать Катей, и выслушав его крайне внимательно, дочь максимально возможно серьезным для восьмилетней девочки тоном заявит:

– Пап, ну ты что, правда думаешь, что весь мир на картах нарисован?

– Нет, дочь. Я так не думаю, – ответит Иван.

А потом однополчане очень удачно позовут его на встречу, как раз под Саратовом. Он купит билет и поедет. И, если вдруг поезд остановится на станции Солнечная, конечно же выйдет и обязательно разыщет ту самую Катю. Он давно и счастливо женат, поэтому просто сообщит ей, что Пётр в силу объективных причин, ну, скажем… задерживается, но обязательно приедет. А она – взрослая уже, умная и красивая женщина, молча кивнёт ему в ответ, обнимет, поцелует в щёку и грустно вздохнёт.

Она ведь и так всё прекрасно знает.

В окопе было тихо и уютно.

Пахло травой и землёй, и какими-то пахучими цветами, светило солнце, и совсем не было похоже на войну. Но шла война, и свежеиспеченный рядовой Иван Мухин сидел в окопе, смиренно ожидая, когда начнется первый в его маленькой жизни бой. Еще пару недель назад Иван был низкорослым трусоватым слабым малолетним лопухом, а теперь вот солдат, и рядом лежит тяжелая и неудобная винтовка, и его война вот-вот начнется, и все они как на подбор – молодые дристливые неопытные солдаты – побегут навстречу врагу, которого они и в глаза то еще не видели, и будут кричать «ура» и «за родину», побегут гурьбой навстречу граду хаотично летящих невидимых злых пуль, и одна из этих пуль обязательно попадёт в него, и он упадёт прямо здесь, в этом красивом русском поле, и останется лежать, пока бой не закончится и его труп не подберут и не похоронят где-нибудь неподалёку, в братской могиле, без имен и званий, а больной матери отправят скупую похоронку, уже вторую, после похоронки отца, который погиб еще год назад под Москвой…

По окопу пронеслись тихие возгласы, кто-то шел, подбадривая бойцов фразами с лозунгов с наигранными и неискренними интонациями. Вскоре рядом с Иваном очутился политрук Багров – крупный и полноватый мужик с круглым красным, покрытым испариной лицом. Он остановился, сел на какой-то ящик, достал флягу и сделал несколько шумных глотков, затем поймал взгляд Ивана и сразу же спросил:

– Что, страшно?

– Никак нет, товарищ политрук, первый раз просто, – ответил было Иван, но Багров перебил:

– Страшно, знаю. Всем страшно, и тем, кто в первый бой идёт, и тем, кто в двадцатый. Я вот тоже учитель, а не солдат, так вот же – воюю… Ничего, солдат, прорвёмся, – добавил он совсем уж как-то фальшиво и спросил:

– Как зовут-то тебя?

– Рядовой Иван Мухин, товарищ политрук!

– Ваня значит… Не боись, Ваня, пуля тебя боится, а не ты её. На, глотни лучше.

И протянул Ивану флягу.

Ваня сказал «спасибо», взял флягу и сделал пару вежливых глотков, от которых обожгло горло: во фляге был спирт, и тут внезапно мир потемнел и в небе взвилась зеленая ракета, заухали где-то рядом орудия и защелкали далёкие выстрелы, и послышались команды, и все вокруг закричали «ура» и стали медленно, словно бы лениво вылезать из окопов, и тогда политрук Багров покраснел еще сильнее, сказал Ивану «держись рядом» и вдруг закричал страшным трубным голосом, от чего вены на его толстой потной шее посинели и надулись:

– В атаку! Вперед, братцы, за Родину!

Он вскинул вверх руку с пистолетом и побежал, и толпа молоденьких солдат побежала следом, и даже обогнала его, потому что бежал он медленно и тяжело, Иван это видел, но старался, как и сказал политрук, держаться рядом. Потом солдаты начали по одному падать, сначала один, потом второй, потом третий, а Иван всё бежал вперед, стараясь не наступить на упавших, а потом заметил, что политрук Багров в десятке метров от него вдруг стал прихрамывать и скоро совсем остановился, потом упал на колени, прижимая руку к груди, затем медленно завалился на бок, совершая правой рукой с пистолетом сложные движения в воздухе, словно бы пытаясь найти цель, и Иван подбежал к политруку, не особо понимая, что нужно делать, потому что политрук наверняка был ранен.

– Товарищ политрук! – только и успел выпалить Мухин, падая перед ним на землю.