Северин Виноградский - Сны и кошмары фермера Сведенборга

Две или три сотни Лун до холодного сна, и он вернётся из Регенератора свободным от страхов, надежд, удовольствий и ужасов мыслимых эпох, очищенным от следов вируса любви, заменяющего безумие жизни благородной болезнью. У одноцикловых вирус вызывает что-то вроде эффекта идеального союза – узла, завязанного за границами времён: в мыслимых эпохах объектом любви может стать кто угодно, но на ферме у неё есть определённое имя. София – прививка от древней болезни – наяда, через чьи сладкие и мучительные объятья должен пройти каждый безбородый фермер, прежде, чем будет допущен к высоким смыслам, даруемым Хозяином фермы. София. Имя, вызывающее ощущение песка на зубах и эхо сладкой истомы, спрятавшейся в тайных глубинах воображения. Сведенборг радовался, что множество Лун наяда не имеет власти над его мыслями, является тем пределом, что он смог достойно преодолеть, но стоит остановиться и прислушаться к себе, как возможность вновь увидеть её после очищения холодным сном отзывалась забытым эхом желания. Хватит! Не для того он столько Лун упорно трудился на ферме, пропустил через себя калейдоскоп переживаний, свойственных охваченным временем людям – рождение и смерть, расцвет и упадок цивилизаций – чтобы теперь неловкие эпизоды давней встречи зазвучали в памяти навязчивым диссонансом. Нет, он не нарушит правил, не впишет своих отроческих воспоминаний в тот журнал, что перейдёт в следующий цикл и не заглянет в предыдущий, лежащий под толщей пустых страниц.

Пора посетить Дазайн, совершить таинство шлифовки вечного цикла фермы – ещё один шаг по Пути Гармонии – и все вещи встанут на свои места.

Фермер взял в качестве посоха мотыгу с самой длинной рукоятью и отправился в путь. Он спустился по узкой тропинке к пойме реки и пошёл вдоль берега. Кожа под рубищем чесалась и, несмотря на лёгкий озноб, – какой случается, когда контакта давно не было, – старику захотелось искупаться. Скинув рубище, он набрал воздух в лёгкие и нырнул в те же прохладные воды реки. Преодолев под водой узкое устье, пловец вынырнул у другого берега и вздрогнул: прямо перед ним, воплощённым воспоминанием сидела София. С тех пор как Сведенборг видел наяду в прошлый раз, у него успела вырасти и побелеть борода, и теперь всё та же юная София выглядела фантомом, сбежавшим из запретных грёз.

– Пусть сны твои будут добрыми, Свен.

Она звала его так со времён знакомства, он сам разрешил ей это, и теперь имя звучало отголоском отроческих воспоминаний.

– Зачем ты здесь появилась? – не ответив на приветствие, спросил Сведенборг.

– Захотелось искупаться, как и тебе, – девушка встала и потянулась.

– Ты ждёшь кого-то? Насколько я знаю, сейчас тебе пора заново познакомиться с Мартином, – сказал старик, оглядывая округу.

– Я ждала тебя.

– Зачем?

– Мне страшно.

– София, время играть со мной в игры прошло.

– Знаю, что ты сейчас испытываешь. Тебе необходимо согреть кровь и дальше предаваться тихой радости посильного труда и созерцания ландшафтов. Ты вспоминаешь меня хоть иногда, Свен?

– Нет.

– Ты весь дрожишь. Дай я тебя обниму.

София прильнула к Сведенборгу, и он почувствовал её тепло и стук сердца. На мгновение в нём пробудилась давным-давно угасшая страсть – старик отстранил девушку.

– Этого нельзя делать!

– Мне, в отличие от тебя, не объяснили в Гимназиуме, что можно, а что нельзя! – топнула ногой София.

Сведенборг прыгнул в воду и, сделав несколько гребков, пересёк реку.

– Ты! Ты ненастоящая! Зачем ты являешься мне? – крикнул он с другого берега и начал натягивать рубище.

Девушка бросилась следом и, стрелой преодолев расстояние между берегами, вынырнула перед Сведенборгом. Она стояла, приосанившись, а глаза сверкали загадочной смесью интереса и возмущения.

– Ненастоящая только потому, что обманула твои отроческие ожидания?

Старик смутился. Видел ли он Софию такой раньше?

– Свен!

– Что?

– Ты писал что-нибудь в журнал воспоминаний?

– Почему тебя вообще это интересует?

– Ты пытаешься забыть наши встречи, и это обидно.

– Я… не должен. Просто пытаюсь соблюдать правила.

– Тогда почему про меня нет никаких записей?

Сведенборг изумлённо замер.

– София – нет! Смотреть чужой журнал страшное преступление. Я… я даже предположить не мог, что ты на такое способна.

Девушка расхохоталась, тряхнув волосами:

– Какие вы, фермеры, глупые. Мне не нужно читать твои записи, чтобы знать – обо мне там ни строчки! Каждый цикл ты хочешь заново испытать, – она запнулась, – то, что испытал.