Евгений Стефанов - Теку, или Испытывая жажду

Я прохожу сквозь строй попрошаек. Все они протягивают руку, кто-то просит Христа ради, кому-то нужно спасать свою дочь. У меня в кармане есть кое-какие деньги. Кому же их отдать? Как понять, кто нуждается в них больше всего? А что если он окажется плутом, а где-нибудь за поворотом действительно стоит тот, кто бы уже без них не смог? А вечером тут проходит, так же как я сейчас, крутой парень и все скидываются ему ради общего блага. Душа остается спокойной или мечется, сбивает дыхание, падает камнем на дно желудка – так дух взывает к духу, разделяя с тобой свои желания и тревоги. Безногий вояка – на, брат! Досталось же тебе. Выпей за тех, кого уже нет.

Мне навстречу идет немного сутулясь человек в капюшоне. Я знаю его! Он не снимает капюшон даже в кафе, куда заходит попить свою ежедневную чашку кофе. Он всегда социально активный, иногда социально расстроенный. Может, к примеру, расстроиться из-за выбросов в атмосферу. Сам правда на машине ездит. Ну и что с того? Все мы допускаем приемлемую степень комфорта, потому что наш комфорт – святое дело. Остальное по мере возможностей… Он не пытается расширить давно сформировавшийся круг общения. Это его яма, где он способен не терять равновесия. Он относит себя к дзен-буддистам – с ними у него паритет. Его зовут Борис, я с ним дружу, кажется, сто лет.

Мы обнялись. Давно не виделись – раньше чаще. Понятно: семья, работа, медитация. Впрочем, на Бориса я всегда могу положиться. Нужны деньги – он займет. Да разве дело в деньгах?! Просто мы знаем друг о друге парочку непрописных истин, вот и все.

Я подсел к нему за столик. К нам тут же подошла официантка и дала написанный от руки листочек-меню.

Мы стали выбирать – некоторые позиции перечеркнуты. Официантка молча стояла возле нас.

Я заказал гречку с мясом и салат.

– Салата нет, – сказала она с умным видом.

– Тогда гречку и мясо.

Борис заказал то же самое и суп.

– Вам в одной тарелке? – спросила официантка.

Мы переглянулись.

– Нет, – хором сказали мы.

– Хорошо, – она удалилась, но почти сразу же пришла и сказала, что суп закончился.

– Тогда оставьте гречку и мясо, – Борис пожал плечами.

– Вам одну порцию?

– Нет, каждому.

– Что каждому?! – вспыхнула она. – У вас был суп и гречка с мясом.

– Да, так, – согласился с ней Борис.

– И я заказывал гречку с мясом, – вставил я.

– Вы не могли заказывать гречку с мясом, – отрезала она. – Я же вам сказала, что осталась одна порция.

– Что тогда осталось? – спросил я.

– Все остальное.

– Давайте остальное! – сказал я уже без надежды.

Судорожно закивав, она ушла.

– Ну как дела? Как семья? – спросил я Бориса.

– Да… нормально.

– Что-то не так?

– С женой поругался.

– А из-за чего поругались, если не секрет?

– Измена, – сказал Борис.

– Она?

– Нет, я.

– А. Дома живешь?

– Пока да… Слушай, не хочу сейчас об этом, а то еда не переварится.

– Ну ладно. Как твои духовные дела?

– Идут потихоньку…

К нам подошел шеф-повар на пару с официанткой.

– Так, слушайте меня ВСЕ! – вскричал он, и все кто сидел в кафе уставились на него. – Гречка с мясом закончилась.

– Но она же сказала, что есть одна порция, – я указал пальцем на официантку.

– Она не могла вам такое сказать! – возмутился шеф.

– А как же с остальным? – спросил я.

– Остальное есть… Послушайте, не морочьте нам голову! Закажите что-то конкретное. Мы тут на ногах с самого утра. Уже голова закипает от вас!

– Пошли отсюда, – кинул мне Борис.

Нам вслед посыпались ругательства.

Неподалеку мы нашли чебуречную; заказали по чебуреку не отходя от кассы и уже через пять минут сидели-ели на лавочке. Борис похвалил чебуреки.

– Да, неплохие, – согласился я.

– Мы с тобой могли бы открыть кафе.

– Опять ты за свое! – сказал я.

– А что? Меню, интерьер – все предельно простое. И никакой крыши над головой – круглый год, день и ночь посетители смогут сидеть под открытым небом. Есть одно местечко в Центральном парке, может знаешь, да конечно знаешь – заброшенный ЗАГС. Там такие красивые колонны по кругу стоят, а еще терраса.

– В прошлый раз ты мне предлагал открыть чайный магазин, – припомнил я ему.

– Ну, выбирай сам, что тебе ближе…

– Ни-че-го! Я не хочу быть бизнесменом.

– По-моему, ты свободен в этом мире только, если занимаешься собственным делом, – сказал Борис. – Хотя не в этом дело.

– А в чем?

– Как-будто я родился с нитью, которая прокинута через грудь вниз живота, а там, внизу живота – пропасть, куда она спускается, и конца ее не видно. А иногда эта нить натягивается. Я за нее дергаю или с того конца дергают – не знаю, но я всегда смотрю только в одну сторону – в глубину. Пытался не замечать, хотел избавиться от этой нити, а она только бесконечно истончается, но не обрывается. И куда бы я ни шел, она уже поджидает меня там. Я общаюсь с кем-то, не думая о ней, но замечаю, как вытягиваю ее, как нити из новенького свитера, оставляя на нем стежки; вытягиваю ее из интереса к собеседнику, из ощущения прекрасного дня – из всего…