Елена Яблонская - Воспоминание о дожде

Павел рассказывает, как через семь лет, наладив новое дело и расплатившись постепенно с долгами, он вернулся в Берёзовск. Жена, бывшая невинная учительница, ревновала, попрекала, плакала…

– Но ведь вы действительно перед ней виноваты – уехали на семь лет, жили с другой женщиной…

– Ну и что? У меня не было другого выхода. И я же не собирался её оставлять, – Павел, кажется, немного обижен на скандалистку-жену, но по-прежнему доброжелателен, и в стального цвета глазах мерцает спокойное удовлетворение. – А теперь, если она сама так себя повела… Как она смела кричать на меня при детях? Сын уже взрослый…

– И что же вы? Вернётесь к первой жене?

– Зачем? – спокойно говорит Павел. – Другую найду. А что? Я в форме. Одиноких женщин сейчас, сами знаете… И молодые тоже… Вот и вы, Лидочка, ведь не замужем? – и смотрит искоса, многозначительно.

Меня бросает в жар. Неужели этот… этот самодовольный индюк намекает, что я… Да я… да я никогда… Но почему он так уверен, что я не замужем, написано на мне, что ли? Вот и поделом мне, нечего пялиться в очереди на мужиков! Вспомнилось, как институтская подруга Лариска, приезжая в Курослеповку, говорила: «Лида, у тебя ищущий взгляд! Раньше этого не было!» Конечно, не было – в Москве-то, в студенчестве!

– Ларка, я не мужчин ищу, а знакомых, чтоб поздороваться, а то не заметишь кого, начнутся обиды, сплетни… Здесь же деревня!

Да, кажется, тогда уже и Юрик был. Кого мне искать? А вот как раз раньше-то, в институте… Кто-то выдвинул лозунг: «В двадцать два года не замужем – старая дева». Поспешно заключались самые неожиданные браки. Однокурсница Алия весело говорила: «Главное – не поддаваться панике!» Альке хорошо, её Ринат с первого курса на руках носил, а она ещё: «Может, не будем торопиться? Что-то я не ощущаю в твоём присутствии священного трепета…» Они на четвёртом поженились. А мы с Ларкой, на пятом курсе это было, посмотрели «Дамы приглашают кавалеров», фильм такой, с Неёловой в главной роли. Лариска заявила: «Мне не понравилось».

– Да ты что, одни актёры чего стоят! Даже эпизодические. Как, например, здорово Караченцов карточного шулера играет! Моя тётушка таких персонажей называла «жеребец в мундире».

– Конечно, – ехидствовала Лариска, – на то она наша великая актёрская школа, они тебе каждого пляжного проходимца как Гамлета сыграют, а мы верим, верим…

– А чего ж не верить? Ведь и в фильме всё – правда!

– Вот именно! И мне эта правда глаза колет.

Пожалуй, если б не «эта правда», я бы за Юрика не вышла, не очень он мне нравился, честно говоря, и Лариска не вышла бы за своего…

– Представляешь, Лида, – рассказывала Лариска, – он посмотрел какую-то передачу или фильм по Хемингуэю, я над статьёй сижу, Алёнка кашляет, бронхит, боялись, чтоб не воспаление лёгких, а он расхаживает по квартире и цедит сквозь зубы, прямо с наслаждением каким-то: «У суки длинные руки». Это из «Прощай, оружие!», да? Или из «Фиесты»? Хемингуэй или там герой его про леди Эшли так. «У суки длинные руки» – и смотрит с ненавистью. Лида, за что?!

Лариска стоит у плиты, как художник у мольберта. В правой руке шумовка-кисть, Ларка ею возбуждённо размахивает. Левая рука поддерживает и упирает в бедро палитру с красками – круглую тяжёлую крышку от казана в разноцветно поблёскивающих капельках. Мелкие капли – жир, капли пара посветлее и покрупнее.

– Лида, разве я ему навязывалась, держала я его, что ли? Я говорю: «А я тебя не держу, хочешь, завтра же сама подам на развод, только ты с Алёнкой посиди, врач должен прийти…»

– А он?

– Ну, что он… Он говорит: «Э-э, нет, ишь чего захотела. Я разведусь, а ты с Васечкой будешь жить-поживать да добра наживать, нет, я не разведусь». Лида, что я ему сделала, что?!

Васечка – это кот. Отличный, между прочим, кот, умный, ласковый, с Алёнкой играл целыми днями. Ларка его котёнком из мусоропровода вытащила. Вот только, достигши половой зрелости, стал Васечка время от времени гадить – то в прихожей, то за диваном. Ларкин муж его как-то из окна выбросил, с третьего этажа. Алёнка разревелась, а Лариска побежала вниз. Васечка, целый и невредимый, сидел на клумбе и шипел на снег – снега он никогда не видел.

– Конечно, ты его не держала, – я стараюсь говорить рассудительно, – так это-то и обидно. Но ты ведь содержала его, как леди Эшли Хемингуэя и всю их компанию. Вот он и возненавидел… Помнишь, моя тётушка говорила: «Девчонки, лучше голодайте, только не зарабатывайте больше мужей!»?