Елена Хаецкая - Возраст дождя

Гонимая лютым голодом, Агген бежала домой.

Ей тринадцать лет, она совершенно не задумывается над тем, что этот голод приходится ей ровесником: никто старше четырнадцати (ну в крайнем случае — пятнадцати) не способен его испытывать.

Взрослые голодают уныло, с надсадой: кто-то — от нехватки средств, с которой «надо что-то делать», кто-то — от необходимости победить ожирение, которое «вредно для здоровья». Голод стариков эфемерен: просто еще одна болезнь, неразличимая среди множества прочих, одолевающих человека в старости.

Лишь юное создание способно голодать так жадно, с таким упоительно-нестерпимым желанием восполнить утраты, понесенные мышцами и сухожилиями в процессе беганья, прыганья, пинанья и пиханья, а также чтенья, болтанья, свистенья, плеванья и корченья гримас. И только в эти лета возможно убегать от голода так стремительно, что он, кажется, отстает от тебя на несколько шагов, и пыхтит следом, и гремит костями, и даже ноет: «Погоди ты, погоди — не так быстро — дай же себя укусить…»

Ты влетаешь в дом и прямо с порога кричишь:

— Мама, давайте поскорее обедать!

— Хорошо, милая, но сначала умойся.

Торопливо ты умываешь лицо и руки… И вот тут-то, возле рукомойника, голод наконец настигает тебя и стискивает крепкими пальцами весь твой живот. «Ну так что же, — произносит негромко голод, — стоило ли тебе убегать от меня?»

Но гремят уже тарелки, возникает запах жареных колбасок, и голод исчезает прежде, чем ты успеваешь впиться зубами в мамочкин обед. Однако, уходя, он напоследок пинает тебя под дых, да так сильно, что ты даже синеешь от удушья.

— Что с тобой, Агген? — спрашивает озабоченно мама. — Почему ты такая синяя?

Мама не помнит, как это бывает — когда дико хочется есть.

— Ничего, — давишься ты. — Очень вкусно пахнет, мама.

— Ты слишком быстро бегаешь, Агген. Так не годится. Ты уже почти взрослая.

Ты больше не слушаешь маму, потому что в этот самый миг для тебя наступает блаженство.

У всего на свете есть собственный возраст, но самые лучшие вещи всегда молоды.

Что же могло остановить Агген во время ее бегства от кусачего голода? Уж всяко не станет она глазеть на красивый дом с узорной решеткой — для любования этим домом существуют утренние часы, когда она ползет из дома на занятия в училище для подрощенных детей.

Не задержит ее и старуха соседка с расспросами о здоровье (Агген просто не понимает, что такое здоровье, потому что в тринадцать лет этого понятия еще не существует); пробегая мимо, услышит Агген обвинения в дерзости и пропустит их мимо ушей. А разве не дерзко ловить ее на улице с разговорами, когда она так спешит?

Без внимания останутся и кошка с котятами, и расцветшее дерево, и драка подростков ремнями и палками, и даже лучшая подруга Кахеран, которая воображает себя влюбленной и каждый день делится новостями на сей счет.

И все-таки нашлось нечто, обо что споткнулась Агген, как ни торопилась она скорей обедать.

Говоря о ежедневных пробежках Агген в училище и обратно, следует учитывать еще одно обстоятельство: училище располагалось на два витка спиральной дороги ниже по склону Альциаты, чем дом матери Агген. Это весьма мудро устроено Королевским Правительством. Ведь покуда дети малы, родители их молоды, и для них не составляет большого труда спускаться под гору, а затем подниматься назад в гору, сопровождая отпрысков в училище и обратно. Но затем, когда дети подрастают, родители их набирают возраст и вес, и подобные прогулки делаются для них нежелательными. Поэтому начиная с двенадцати лет все дети Золотой Альциаты посещают познавательное училище самостоятельно.

На полпути между жилым кварталом десятого витка и училищем (восьмой виток) разбит городской парк. Там много красиво подстриженных деревьев и клумб, и дорожек для прогуливанья маленьких детей, и лужаек для игранья в мяч, а также для драк палками и ремнями, и кустов для целованья и обмениванья максималистическими клятвами, и беседок для ничегонеделанья с книжкой или вышиваньем на коленях.

Обычно Агген пролетала парк стрелой, а в тот день она не рассчитала поворот (с ней такое случалось, только редко) и врезалась в густой, колючий куст.

— Проклятье! — вскричала Агген, а голод пощекотал ее животик и ущипнул за бок.