Виктор Улин - Вернуться в Портленд

Поволжье заселено народами, которые еще в прошлом веке оставались полудикарями: испражняться бегали за кусты, а мылись не каждый месяц.

Они до сих пор не заняты ничем конструктивным, только пишут стишки на своих тарабарских языках да пляшут в национальных костюмах.

Впрочем, эти нетолерантные мысли не относятся к теме. Я просто пытаюсь нарисовать среду своего обитания.

Сейчас наш город перевалил за миллион, тогда имел шестьсот тысяч и считался одним из крупных в СССР.

Однако истинных горожан тут набирался мизерный процент.

Аристократы и интеллигенция сгинули во время катаклизмов, основную массу составляли пролетарии, плодящиеся с интенсивностью сурикатов.

В наши дни стало еще хуже.

Ни зимой, ни летом по улицам не пройти от собачьих экскрементов.

Полагаю, что в скором времени тут, как в Китае, начнут прилюдно гадить младенцы.

Люди, которые копошатся вокруг и называют себя « русскими », представляют социум урожденных помоечников.

Крестьянин может научиться есть вилкой, но менталитет никуда не девается, передается по наследству.

Когда я, возвращаясь с работы, иду мимо дворовой парковки, констатирую факт с новой силой.

Машины соседей – это мусорные баки на колесах.

На сиденья и на пол там свалено все: от детских игрушек до пустых бутылок – не говоря о разнообразных предметах одежды, газетах и какой-то дряни, не имеющей названия.

У меня самого машины нет.

Российская дрянь мне даром не нужна, а купить что-то приличное – немецкое или хотя бы японистое – нет возможности.

В одном из своих романов Ремарк едко замечал, что истинному немецкому патриоту чужда гигиена.

Россияне превзошли жителей гитлеровской Германии.

Мой спальный микрорайон – помойка, украшенная клумбами из старых покрышек и из них же вырезанными лебедями.

Да и вся нынешняя Россия представляет собой сплошную мусорную свалку площадью семнадцать миллионов квадратных километров.

Но я отвлекся в излишних подробностях, пора возвращаться к теме.

Дач в регионе никогда не существовало; повсеместны лишь сады, то есть огороды с грядками, предназначенные не для отдыха, а для каторжного труда.

Мои родители участка не заводили; приоритеты садово-огородной рвани были им чужды.

Слово « рвань » применительно к согражданам я даже мысленно использую с наслаждением.

Я потомственный горожанин, современный аристократ.

У меня вызывают презрение люди, которые салату с креветками и каперсами предпочитают тазик пельменей или ведро мантов.

В России подобных абсолютное большинство.

Жить с таким мировоззрением чем дальше, тем труднее.

Но жить вообще нелегко.

Я с детства ощущал себя отстраненным от общей массы сверстников.

Друзей в общепринятом понимании я не имел.

Я не пробовал курить или выпивать, не интересовался « пластами » – как именовали тогда заграничные грампластинки.

Я был чужд тупых занятий вроде рыбалки или спорта, а увлекался техникой.

Мне выписывали журнал « Юный техник » с приложением « Для умелых рук » – огромным, аккуратно сложенным листом в простой обложке.

Вообще Советский Союз был империей Самоделкиных.

В огромной стране не существовало промышленности, специализированной на потребительских интересах.

Радиодетали для гражданских изделий брали из партий, отклоненных военной госприемкой.

У советских людей не имелось вдосталь стиральных машин, пылесосов, миксеров.

Даже черно-белые телевизоры, собранные на бракованных микросхемах, были в дефиците.

Луну закидывали луноходами с колесами из чистой платины, но лишь у одной семьи из десяти – если не из ста! – имелся хромированный сервировочный столик на резиновом ходу.

В то время, как мир двигался по ступенькам прогресса, СССР копошился в пещере натурального хозяйства.

Здесь царила идеология « Сделай сам ».

Ее насаждали средства массовой информации, включая журнал « Наука и жизнь », где самодельничество имело разброс по категориям.

На отдельной странице предлагались минипатенты типа рыбочистки из крышки от лимонада или вешалки из пустых бутылок.

По пол-номера отводилось мертворожденным проектам вроде озвучивания восьмимиллиметровых любительских фильмов при помощи магнитофона и « синхронизатора », напоминающего корабельную мину.

При том тогда подобное казалось нормальным.

Я тоже занимался самодельничеством, однажды даже собрал примитивный детекторный приемник на одном диоде.