Джо Смит - Белые ночи

– Серьезно. Не могу, – твердо, тверже, чем ожидала, чеканю я. Но голос дает осечку.

– Да что там стряслось?

– У меня гость.

Это – только верхушка айсберга. Сама не понимаю, почему так тяну с объяснением. Глупо звучит: «Я не приеду, я плюну на вас ребятки, закадычные мои друзья, из-за красного-распрекрасного мистера Локвуда, который умудрился выпасть мне на голову, как прошлогодний снег!»

– И? Да что мне тянуть из тебя? Колись!

– У меня в гостях, – и потом на каком-то чудовищном автомате, – Локвуд, Дэниэл Локвуд.

Повисает пауза. Я знаю Игоря – он что-нибудь придумает мне такого сказать, чтоб я перестала вести себя как дитя малое.

Выглядываю в комнату. Ага, их светлость изволили закончить банные процедуры и теперь, развалившись в кресле у окна листают томик Чехова. Отлично. Значит, не привиделось мне все это.

Трубка усиленно сопит, но продолжает хранить молчание.

– Понимаешь ты? – продолжаю я, начиная гупое сражение с кухонной дверью. Деревяшки в ней совсем рассохлись и теперь она просто не помещается туда, где ей положено быть.

– Дай подумать, – пауза, и взяв ноту повыше, почти не оставляя шансов успокиться, а только заводя еще сильнее, – Серьезно? Тот самый?

– Да, – обреченно вздыхаю я. Миссия по закрытию двери провалена безнадежно.

Игорек, дружочек, ну скажи что-нибудь!

– Ну, и чего ты паришься? – как всегда одним махом развязывая все мои загогулины, наконец-то произносит бодрым голосом Игорь, – Бери с собой!

Куда уж нереальнее? Куда уж более странно? Куда уж? Но, оказывается, теперь в нашем лесу странности просто ходят табунами.

Давлю «отбой». Что это, если не все та же карма?

– Мистер Локвуд… ммм… эм, – тяну я, просачиваясь в комнату, – Понимаете, тут такое дело. Вообще мы с друзьями собирались на туристическую базу, недалеко от города, но почти в тайге… и… Короче, дикий русский туЛоквудм – вы не против попробовать? А?

Кто еще на весь этот бред ответит согласием? Не знаю. Он?

– Дикий? – поднимает взгляд от книги и прищуривается так, как я видела тысячу раз и тысячу раз полюбила, когда морщинки вокруг глаз теплыми лучиками.

А эти некоторые неуемные писаки-критики позволяли себе утверждать, что эмоциональный диапазон у мистер а Локвуда, как у громоотвода! Все брехня. Такая же, как и мои себе обещания отгородиться непроницаемой стеной отрешенности, какого-то мифического и совершенно неуместного сейчас профессионализма и глухой ненависти. Почему-то в этот момент эти сложные чувства не срабатывают и тают без возврата. На лице, может немного против моей воли, растягивается улыбка.

– Дичайший.

– Я не против.

Выносите меня!

А потом мы ужинаем и Дэниэл буквально лопает борщ. И я больше ни о чем не думаю. Не хочу. Потому что меня топит в каком-то щемящем чувстве. Я даже подпираю подбородок ладонью и это совсем по-домашнему. Локвуд тактично не обращает внимания на мое любование. Спокойно и молча ест. Отставляет тарелку. Произносит вежливо:

– Спасибо, очень вкусно. Необычно, но… Как это называется?

И да – сейчас будет забавно.

– Это борщ. О, – спешу перебить его, – не пытайтесь это произнести, у вас не выйдет все равно.

– Ха, – он опять щуриться, немного поводит губами, как будто пробуя на вкус само слово, – ты уверена?

– У вас получится, – я немного напрягаюсь, чтоб вспомнить цитату из Стругацких, – «боржч»

– Да ладно. Все так плохо? – усмехается Локвуд и я хочу, ужасно хочу, чтоб он принял этот глупый вызов.

– Угу, – не в силах смотреть на его притворную печаль, я милостиво киваю головой, – Ладно, валяйте.

– Боощт.

– Не так плохо, – смеюсь и Дэниэл смеется в ответ. Это как-то сразу расслабляет и выравнивает.

Только где-то в самом темном углу подсознания ворочается и ворочается неприятная мысль: не отпуская вожжи, потому что все это очень странно и вообще ни разу не понятно – вот так просто проводить время рядом с ним. Тебе нравится – поет мерзкий скрипучий голосочек рационализма – но не надо, чтоб нравилось, не стоит оно того, не равноценно. Для него все это – пойми ты уже, Наталья – просто еще один способ расширить гоЛоквудонты, попробовать новое, так что заканчивай.

Интересно, что станется, если я перестану вот так вот одергивать себя?

***

Сна ни в одном глазу. Завтра (то есть сегодня уже – на часах два) вставать ни свет ни заря. Поднимаюсь с продавленного дивана, закутываюсь в халат и топаю на кухню. Сердце отчаянно колотится – Дэниэл и тайга. Одна тайна в другой. Одно чудо в другом. Нет, с тем, что этот невозможный прямо сейчас сопит на тахте в моей однушке, я уже как-то смирилась. Вопрос в том, на сколько меня хватит. Ответ, прямо скажем, неутешительный. Хреновый, прямо скажем, ответ.