Наталья Александрова - Белые ночи с Херувимом

– Постой, Михалыч! – рабочий придержал рукав, протянутый от устья бетономешалки, и заглянул в проем, огороженный деревянной опалубкой. – Тут, кажись, что-то есть…

– Чему там быть… – недовольно проговорил бригадир. – Давай работай! Сегодня к обеду хозяин приедет, а у нас фундамент не залит… будет нам всем выволочка по первому разряду!

Бригада вторую неделю работала на строительстве коттеджа в поселке возле Выборгского шоссе, и с самого начала работа не заладилась – то крановщик запил в самый неподходящий момент, то цемент завезли отсыревший, то вместо деловых досок привезли горбыль. А теперь вот Огурцов что-то выдумал…

Михалыч на всякий случай заглянул в проем будущего фундамента.

На дне ямы и вправду лежал какой-то громоздкий сверток.

– Никак ковер… – проговорил глазастый Огурцов. – Что делать будем, Михалыч?

– Это не иначе соседи бросили! – Бригадир неприязненно сплюнул. – Вот ведь паразиты чучмекские! До помойки им лень доехать! Ну, глянь, что там такое.

На соседнем участке работала бригада таджикских гастарбайтеров. И каждое утро Михалыч находил на своей площадке строительный мусор, который ленивые соседи перебрасывали через забор. Михалыч пытался поговорить на эту тему с бригадиром таджиков, но тот ни слова не понимал по-русски. Или делал вид, что не понимает.

– А может, черт с ним? – Огурцов пошел на попятную. – Зальем бетоном, и дело с концом!

По всему видно – очень уж не хотелось ему лезть в яму.

– Нет уж! – огрызнулся бригадир. – Раз уж углядел – полезай! Сам знаешь, Огурцов: инициатива наказуема!

Огурцов оперся на опалубку, сиганул вниз. Оттуда донесся его приглушенный голос:

– И правда, Михалыч, ковер! А в ковре… мать моя женщина! В ковре никак труп!

Вот это неприятность так неприятность! Теперь придется вызывать милицию… работа встанет неизвестно на сколько, да еще менты начнут разбираться – откуда труп, да не виноваты ли сами строители… Может, и правда – залить его бетоном, да и дело с концом? Сделать вид, что ничего не было! Как говорил один умный человек и передовой менеджер, нет трупа – нет проблемы!..

Но вдруг рядом с Михалычем нарисовался молодой парень, недавно принятый в бригаду. Студент-медик, подрабатывает на каникулах.

– Где труп? – спросил озабоченно. – Точно труп? Погоди, я сейчас погляжу!

– А тебя кто звал? – рявкнул на него бригадир. – У тебя своя работа есть…

– Погоди, Михалыч! – Студент уже спускался в яму. – Может, он еще живой…

Ну все. Теперь от этого молокососа не отвертишься, придется вызывать милицию!

На дне ямы студент с Огурцовым развернули отсыревший, в комьях земли ковер. В нем оказался мужчина со слипшимися, темными от крови волосами.

– Точно, покойник! – выдохнул Огурцов и перекрестился.

Он не был религиозен и в церковь не ходил, а перекрестился по инерции, а больше – с перепугу.

– Покойник! – повторил он уверенно. – Ну, теперь нам мороки будет… милиция нагрянет, по допросам затаскают…

– Погоди! – прикрикнул на него студент. – Не шуми, дай послушать…

Он прижался к груди покойника ухом и замер, к чему-то прислушиваясь…

– Охота тебе об него мараться! – бубнил Огурцов. – От покойников, говорят, заразиться можно… В них трупный яд и еще чего-то…

– Остынь, Огурцов! – перебил его студент. – Вылезай из ямы, скажи Михалычу, чтобы «Скорую» вызывал.

– «Скорую»? – переспросил Огурцов. – На фига покойнику «Скорая»?

До него все медленно доходило.

– Дышит он еще, – проговорил студент, поудобнее укладывая тело. – Может, еще удастся спасти…

– Ох, не успеем мы залить фундамент! – проговорил Огурцов, вылезая из ямы.

– Вот положение! – Я поднесла к глазам мобильник и потыкала в кнопки, потому что на дисплее высветилась надпись: «Нет соединения». Ну, я примерно этого и ожидала. То есть ничего подобного я не ожидала. Господи, ну за что мне такое наказание?

Это просто даже не наказание, а какая-то пожизненная каторга. Весит эта каторга без малого семьдесят килограммов, имеет песочный цвет шерсти и пасть, как у бегемота. И все это великолепие является очень породистым бордоским догом и зовется Бонифацием, а проще – Бонни.

Мы с Бонни живем вдвоем и прекрасно ладим друг с другом. Он меня обожает, но совершенно не слушается. То есть я, конечно, пытаюсь применять всевозможные воспитательные методы – поочередно воспитываю Бонни по Макаренко, по Песталоцци и по доктору Споку, но проку, откровенно говоря, никакого.