Марита Мовина-Майорова - Тайна Ведьминой Рощи

«Ой, и крамольные же мысли бродят в головушке моей! – почти весело пронеслось у неё в уме. – Но ничего с этим поделать не могу, – уже совсем невесело вздохнула она. – Однако больше страшит меня надобность обо всём этом рано или поздно Яромиру своему рассказать. …Как жить можно рядом с любимым, скрывая мысли и чувства свои? Да и не по-человечьи это! – не по-человечьи?! …А она кто? Кто она?» – внезапная странная мысль вдруг заставила отчего-то сжаться сердечко.

Девушка остановилась и посмотрела вокруг. Знакомые и привычные с малого детства картины природы развеяли непрошенное волнение, и сердце тотчас, как и всякий раз, когда она хотела побыть наедине с собой и своими мыслями, и приходила сюда, отозвалось частым восторженным стуком на красоту такую. Оно встрепенулось и зачастило, словно на свидании с любимым. А и как же не зачастить? Вон, красок сколько вокруг от цветения! А воздух какой! Так и дышала бы-не надышалась! Травами, ветром теплым-полынным, разогретыми на солнце луговыми тропинками и ещё чем-то очень родным и близким.

А вон, чуть ещё пройти, и рощица.

«Но нет! Человечье я дитя, – вернулась девушка к своим мыслям. – Маменька у меня есть, и тятенька был… до того, как сгинул он в лесу много лет назад тому… Да-а-а… А маменька родная с тех пор одна меня растила».

Злата вспомнила добрые глаза матери, её натруженные, все в набухших жилках – руки.

«Бедная, добрая маменька! Тихая и не злобливая, вечно суетится у печки… хлопочет по хозяйству во дворе… Она ли меня не лелеяла? Она ли меня, свою доченьку, не любила? К тяжелому деревенскому труду долго ведь допускать не хотела».

…Так шли её мысли чередой, а прошла она тем временем луг, уж и тропку луговую пересекла. И вот входила под своды рощи. Пройти её – а там и лес, и озеро…

Узенькая, поросшая травой-муравой и не вытоптанная ещё никем тропинка в рощу, начиналась сразу за широкой луговой тропой и вилась меж берёзок по изумрудной зелени сочной травки, не иссохшей ещё под грядущим жаром июльского солнца. Сегодня лишь яркие и чистые его лучики бродили по ней, перекликаясь с затенёнными, и потому прохладными под босыми ногами, прогалинками. А вот и облюбованная деревенскими девицами для «кумления», стройная молодая березка. Она тянется вверх тонким стволом и красуется лентами, лоскутками и цветами, в изобилии повязанными на её ветвях и стволе. А уж как «завита»! – проворными девичьими руками концы её шелковистых веток закреплены в форме венков, и потому кажется, что венки эти растут на дереве.

Злата остановилась и залюбовалась берёзкой. Вспомнилось, как намедни с подружками с песнями-заклятиями «завивали» они ветви этой берёзы и украшали лентами и цветами.

Она подошла к берёзке и погладила её белый ствол рукой. Он был тёплым и нежным на ощупь.

– Скоро срубят тебя и понесут в деревню – хороводы вокруг тебя водить и плодородного года просить. А сейчас стоишь ты тут, как девица-красавица, и шумишь радостно ветвями своими, – тихо проговорила Злата и словно к подружке своей близкой прислонилась к её стволу. В сердце шевельнулась непрошенная грусть: так и девичий век недолог… Вот и ей по осени замуж выходить, а годков-то всего шестнадцать, не погуляла вволю, не порезвилась с подружками.

«Замужней стану – совсем другая жизнь пойдёт. Яромир, конечно, хороший, хозяйственный… Любит меня пуще жизни своей. …А я?»

Девушка нежно провела по теплому стволу березы ладонями, ещё теснее прислонилась к её стволу и прикусила губу …задумалась. Взгляд её затуманился, и снова она, в который уж раз, то ли во сне, то ли наяву увидала дом тот каменный, девушку весёлую зеленоглазую… лебёдушка белая скользит по воде… и весело! весело так на душе и одновременно – покойно, словно домой к себе вернулась…

Она подняла голову, и сквозь ажур молодой берёзовой листвы на неё с высокой вышины посмотрело ясное-ясное небушко, лучами своими обогрело солнышко, и воздушные кораблики – облака позвали за собой в плавание.

«Ой, и сказочница ты, Злата! – обратилась она к себе, отстраняясь от ствола берёзы, и глаза её лукаво блеснули. – Иди уже себе к своему озеру. Посиди напоследок, наглядись на свои озёрные красоты. А то вечером распустят твою косу, венок из хмеля да васильков наденут, андарак накинут, и поведут за деревню… а там и в поле поведут. Барабанить станут в доски, огонь жечь… А потом догонять будешь подружек своих…»