Маркус Дольчин - Всполохи звезды. Часть первая - Явление Мадонны

– Но в армии же учат пользоваться оружием? – заметил Дронин.

– Наверное, на присягу дадут АК поносить. А так – ты там встретишься с секретным оружием: автотранспортом и бронетехникой на ручной тяге, вёсельным флотом и бегающими по аэродрому лётчиками с раскинутыми в стороны руками, что учатся летать.

– Но по телевизору показывали общевойсковые учения! Это смотрелось замечательно!

Юлиан Семёнович подтвердил:

– Да, молодцы, – научились кино снимать. И потратились, конечно – три раза пальнули из пушек, две ракеты запустили, и рота автоматчиков по пять холостых выстрелов сделала. Говорят, что в съёмках ученик Спилберга участие принимал. Массовка, правда, не та стала, что в сталинские годы перед войной. Смотришь то кино и понимаешь – шапками врага закидаем. А сейчас капитализм, и шапки дорого стоят. Могли бы и Спилберга нанять, но тогда генералам не хватило бы на дачи, машины и поездки на курорты с бабами.

– Но как же боевая подготовка? – вслух задумался Гай.

– Запомни: наша страна никогда и ни к чему не готова. Над ней витает вечный ленинский афоризм: ввяжемся в бой, а там посмотрим. В своей гипертрофированной самооценке власть поднимается до уровня небожителей и потому часто благодушно витает в облаках. Но Горыныч – есть Горыныч. Наверху Горыныч реет, словно чёртов буревестник, грому выхлопа подобный… Ты спроси маму – она не даст соврать. Если ей кто-то из представителей исполнительной власти звонил, то она принимала сообразное решение в тех делах, что вела.

– Но кто-то же должен встать грудью на защиту?

– Для нас самое важное не победить, а сдержать удар. Генералов, что отступали из Афганистана потом наградили. Но они же проигравшие! Пора уже в нашей стране вводить орден «Битой морды» трёх степеней. Ты спросишь – за что его давать? А за то, что они своё лицо подставили, ведь враги могли не по ним ударить, а по государству.

– Папа, по- моему, ты утрируешь.

– Ты вспомни события августа 91-го года, когда до зубов вооруженные военные не смогли разогнать толпу безоружных студентов, которую в качестве массовки удерживали на местах алкоголем и едой. Так это была толпа, которая при выстрелах холостыми начинает прятаться по щелям. А после первой крови разбегается, теряя штаны. А ты говоришь – армия! Третий Рим – мать его! Если бы императоры того, Древнего Рима, начиная с Публия Корнелия Сципиона Африканского, узнали, что цивильные бьют милитариев, то они бы в гробах перевернулись с отпавшей, подгнившей челюстью. И сожгли бы себя адским пламенем вместе с той одеждой, что дали России поносить.

– Но, папа, а как же долг перед государством?!.

– Если можешь, то прости ему долги свои. – ответил отец и замолчал.

Гай Дронин правильно понял своего отца. Он пошёл на военную комиссию с конвертом, где были положены бумажки с водяными знаками. Врачи, которых «народ должен кормить», по выражению Сталина, всегда жили по остаточному принципу и потому не имели принципиальных возражений. Гай вышел после комиссии горбатым плоскостопом с «белым» билетом.

А через 2 года был злосчастный штурм города Грозного, когда на головорезов бросили в атаку необстрелянную и неподготовленную молодежь. И некоторые его сверстники, что не захотели откупаться, вернулись из армии в цинковых гробах.

Медбрат подмывал больного. Когда он повернул его на бок, то раздался треск, подобный выстрелу… Медбрат беспомощно развел руками и повернулся к Гаю. Его белая форма была вся в испражнениях, которые стекали даже на медицинские тапочки.

– Вот тебе и вся благодарность! – горестно развёл руками парень.

Наше общество редко бывает благодарным и особенно радуется развенчанию всякого великого. Брызнешь чем-нибудь на белое и сразу цвет меняется – красота!

Как же радовались люди растлевающей души гласности! Оказывается эти, которые наверху, такие же паучки и червячки! И все у них так же, как у всех – и руки, и ноги, и голова на том же месте, да и вообще они точно такие же… И нет в них ничего великого – одно сплошное недоразумение. А как радость массового откровения возлияниями не отметить?.. Но, к всеобщему раздражению, вставила власть в колеса радости свою палку: объявила сухой закон. А когда рухнула эта власть, что препоны счастью народному ставила, то запила страна по любому поводу – и за то, и за это, и за коммунистов, и за демократов, и за кумач, и за триколор! Как обухом по голове, ударило небывалой свободой! Ведь в России всегда важен сам процесс, а не причина, его запустившая. Как говорил последний и непутёвый Генсек СССР: «Процесс пошёл!», а к каким последствиям этот «процесс» приведёт – уже не важно.