Маркус Дольчин - Такая свободная лирика…

Фантазия не ранит
И процветает младость.
Свободою поманит
Не сказанная радость.

Поёт изрядно лира-
За ритм благой держись!
Я созерцатель мира,
Где так прекрасна жизнь.

Расплескалась душа
по словам и мирам,
где стезя хороша
и зовут вечера.

Там за гранью миров,
где на грани душа,
ждёт нас море стихов,
что живёт чуть дыша.

Для трудов борозда-
хочешь жди или пой.
Вот наступит тогда
миг поэта благой!

Палачи волокли жёстко крючьями,
Декаданс распинал под забором.
Говорили- что подлое, сучее
И оно позабудется скоро.

Мимоходом измазали глиною,
Истаскали по лёгким сюжетам.
Предвещали: не могут быть длинными
Отношения с низким бюджетом.

Встречи с ним испугается деятель,
За свои он слова не ответит.
Но претензии живо развеются,
Если знаем о большем на свете.

Ведь любовь- это слово избитое
Паразитом залезет под кожу.
Человеческой кровью омытое,
Над тщетою подняться поможет.

В симбиозе с твореньем, свершением
Мир культурный наследует быстро.
И не будет большим прегрешением,
Коль взметнутся пожаром все искры.

Пусть печальное сердце забытое
Встрепенётся любовью под кожей.
Ведь в России отчаянно битое,
Всем известно: в два раза дороже!

Её все ищут, но она приходит
Внезапно, как весенний дождь.
Любовь кого-нибудь находит
И в сердце раскалённый гвоздь.

О ней все изучают свитки,
Но каждый раз она внов е.
Пришла и мокрый весь до нитки-
Прилипший листик на стекле.

Мучений сладких пережитки,
Характер сильных на излом.
Готов лететь, собрав пожитки,
Туда, где ждёт любимых дом.

В душе огонь, хотя промок
И от того рождаются надежды.
Возникнет очага родной дымок,
Где скинешь муки и одежды.

Присел в поту холодном
Не мог унять и дрожи.
Остался в сне не скромном
След пылких рук на коже.

И не вина у яркого Шато
Что терпко греет тело.
Так не любил меня никто!
Всё было чудно и умело.

Восторгов сна та дверца
Закрыта злою быстротой.
О, повелительница сердца!
Опять обнялся с пустотой…

Разгорелся страсти факел,
Сердце жмется очень больно.
Обними меня, мой ангел,
На твоих руках спокойно.

Поцелуй меня прилюдно-
Эти сны пусть длятся вечно!
В них останусь беспробудно,
Возжелав с тобой сердечно.

Мы взовьемся выше ночи
И проникнем в свет зари!
Будет так, как ты захочешь,
Лишь на время не смотри.

Фужер хрустальный, вымытый до скрипа,
стоит сверкая на столе.
Шансон тюремный воет где-то хрипло,
тоска повисла до колен.

Рубин вина горит переливаясь,
но свет болезненный для глаз
слепит, как будто кто-то насмехаясь
морочит голову мне час.

Мгновенья радости былой минуют,
дыра душевная сквозит.
Поверхность гладкую вина взволнуют
круги предательской слезы.

Судьба моя сейчас на стон похожа,
где горечь с солью бытия
смешались в сумраке кровавом, боже, —
под кожей злобно жжёт меня!

А мысли с ядом бьют свирепо жалом,
несут под гору нагишом:
не статен, не красив и денег мало-
мечтать нет смысла о большом.

Молчу понурый, руки тряпкой свисли,
но сердце бедное кричит:
– Один из многих, обречённых жизнью
влачить покинутость в ночи.

Вся жизнь черна, теперь звучит печально.
Предвижу скорый свой конец.
В красивом платье, белом изначально,
с другим пошла ты под венец.

Влачу судьбу свою паскудно:
Желанья вялы, жизнь- сквозняк.
Источник мысли бьётся трудно…
Её увидел, всё- столбняк!

В глазах лукавых блеск задорный,
И лик так мил, беспечен, горд.
В мечтах лобзанья с спазмом горла,
Осанкой прям- британский лорд.