Софья Апрельская - По раскаленному лезвию. Путь длиною в неосуществимую мечту

Улыбка Мариана моментально сползла с лица. Он с облегчением выдохнул, вытягивая под столом ногу, и принялся растирать бедро. Доктор предсказывал возможные патологии после падения, но он не упомянул, как скоро они проявятся.

Как только боль утихла, парень с раздражением поднялся с кресла и приоткрыл окно, его начинало тошнить. Сделав короткий перерыв, он принялся принимать кандидатов дальше, осознавая, что с каждым последующим человеком, интеллект в кабинете так же сходил на нет, как и убитое время. Нет, это даже убийством нельзя было назвать. Настоящий массовый суицид времени – вот что это было.

– С ума сойти, – парень закрыл лицо руками и упал обессиленно на стол. Спина хрустнула от долгой неподвижности тела, а живот заурчал, умоляя накормить его. Однако, парень этого не замечал, он был сосредоточен на двух единственных папках, лежащих перед ним. За весь день собралось только два досье, которые хоть по каким-то параметрам подходили ему. Может, завтра будет результат получше?

От одной только мысли было тошно. Как представит, что придётся снова вытягивать слова из каждого, кто войдёт сюда – хотелось завалиться немедленно спать. Удивительно, что после того упертого парня к нему не пришел ни один нормальный кандидат. Все как один: недалекие простаки, которые то и дело странно себя вели – развязно к нему обращались, будто они лучшие друзья и знают друг друга целых сотню лет. Кто-то жевал жвачку во время дискуссии и разговаривал слишком громко, а после того как Мариан не выдержал и сделал замечание, мужчина глупо похлопал глазами и спросил: «А вы разве не контуженный?».

Это была последняя капля. У него уже глаз дергался из-за всех этих бессмысленных разговоров.

Мариан зевнул, открывая обе папки, и пробежался глазами по строчкам.

Он отбивал карандашом по нижней губе ритм знакомой песни, доносящийся из колонки за стенкой. Настя уже вернулась со школы и врубила музыку на полную катушку.

Парень прислушался и услышал, как усердно подпевает сестра: «Плакали, плакали батареи и трубы, я целую, целую твои нежные губы».

Мариан прыснул от смеху и подумал, как бы самому не заплакать сейчас.

Приходится из двух зол выбирать меньшее. Между тупостью и наглостью. Между спокойным удавом и упертым ослом. Между порядочным сорокапятилетним мужиком с галстуком и двадцатиоднолетним парнем, который одевается словно Лось из фильма «Шаг вперёд».

Мариан покачал головой, встав с кресла и выключив настольную лампу, покинул рабочий кабинет. Выходя в коридор, он столкнулся с сестрой, которая на пару с подругой несла в комнату брикет мороженого и несколько пачек цветного драже.

Девушки одновременно ойкнули, смотря на уставшего парня и упавшие на пол папки, которые он не смог удержать в руках вместе с костылями.

Настя поцокала языком.

– Выглядишь плохо, братец, папа прав: тебе нужен помощник. Самому же легче будет, так зачем отказываться? – девушка поднимает папки и смотрит на фото, в одном из открывшихся досье. – Ой, а кто этот молодой человек?

Мариан подошёл ближе, наклоняясь через плечо девушки.

– Как раз таки один из претендентов.

– Телохранитель?! Нет, ну почему таких симпатичных парней тянет подставиться под пулю? Какая же не справедливость, – Настя разглядывала Савелия Лебедева до тех пор пока Мариан не забрал у неё папку, закатывая глаза. Затем девушка с интересом выхватила из рук подруги второй экземпляр, но открыв его, она очень разочаровалась, увидев там мужчину с квадратной челюстью и густой щетиной. – Это всё, что ли? И что тут думать то, Мар, бери того первого симпотного!

– И что мне с ним делать, смотреть и любоваться?

– А это уже тебе решать, – подмигнула Настька и, подхватив подругу за руку, направилась дальше по коридору. – В любом случае, он почти что твой ровесник, тебе будет с ним намного интереснее, чем с дедом.

– Ему сорок пять вообще-то, – пробубнил парень, но сестра его уже не слышала, а заперевшись в комнате, лопала мороженое под Лазарева и его «Снег в океане».

Забинтованное колено неприятно ныло, когда парень поднимался по лестнице. Это занимало у него много времени и сил. Или же ему так казалось? Было ощущение, что ступени никогда не кончатся, а он всё поднимался и поднимался, не раз роняя папки и возвращаясь за ними обратно. В очередной раз он не выдержал и от злости кинул костыль в стену. Тот с грохотом приземлился на ковровое покрытие в метрах шести от него. Он присел на ступени, и прислонился лбом к прохладным перилам.