Юлия Лим - И все небо для нас

Из спальни доносятся громкие звуки. Мила включила телевизор и смотрит мультики. Взъерошиваю длинные растрепанные волосы и собираю их в хвост на затылке. Я договорилась с соседкой, что она заберет сестру к себе на время похорон. Кладбище – не место для ребенка.

Провожу руками по лицу, шумно выдыхаю. Отвожу ладони и замечаю, как дрожат от нервов пальцы. Мама учила меня быть сильной и всякий раз добавляла: «Ради сестры». Я разделила с мамой воспитание Милы и не виню ее. Она тяжело болела, боролась, и у нее получилось. Мы были счастливы, пусть и недолго. А потом случился рецидив…

– Вела-Вела-Вела!

Прихожу в себя от похлопываний по плечу. Сестра стоит рядом.

– Чего тебе?

– А дай шоколадку!

– Сначала ужин.

– Ну да-ай! – капризничает Мила, строя глазки.

Мама никогда не отказывала ей в сладостях, а мне велела делиться с сестрой. Верный способ заставить одного ребенка завидовать другому – отбирать у него еду.

– Будешь так себя вести, ничего не дам.

– Ты злая! – В слезах сестра поджимает губы. – Злая-злая-злая!

Десять лет я жила и не ведала своего счастья, а последние шесть только и делаю, что вспоминаю о беззаботном детстве.

– Ты хочешь шоколадку или нет? – строго спрашиваю.

Мила вытирает слезы и активно кивает.

– Тогда иди в свою комнату и собери в рюкзак самые любимые игрушки.

– И ты мне за это дашь шоколадку?

– Да. Проверю через полчаса. – Мила уже бежит в комнату, и я кричу ей вслед: – Не вздумай меня обмануть!

Как бы она ни канючила, я все равно сдамся. Все равно сдавалась мама, оттаивали люди разного пола и возраста на улице и в магазинах.

В шкафу лежат две шоколадки «Милка», надо ли уточнять, почему именно они – ее любимые?

У меня есть несколько дней, чтобы продумать речь. Как объяснить шестилетнему ребенку, что мама больше не вернется? Я себе этого объяснить не могу, как не могу и принять, а уж ей… Мама была для нее всем, а я всего лишь старшая сестра. И хоть Мила любит меня, я никогда не смогу заменить ей маму.

Воспитывать детей – ноша трудная. А уж когда ты сам ребенок и ничего о жизни не знаешь, практически непосильная.

Пылесошу и мою полы. Присаживаюсь в кухне на табуретку, поглядывая на горку грязной посуды. Поджимаю колени, натягиваю на них длинную безразмерную футболку и обнимаю. За окном озеленившийся двор, соседи, спешащие на работу и по подъездам, и незнакомцы, сокращающие путь местными закоулками… Совсем скоро мы с сестрой шагнем из дома в неизвестность, и даже этого приевшегося вида не останется.

– Вела-Вела-Вела! – И снова Мила подлавливает меня. – Шоколадка!

Поднимаюсь с табурета и иду в ее комнату. Проверяю рюкзак: планшет со смартфоном, больше ничего. Типичный набор современного ребенка.

– Ну-у? – нетерпеливо тянет сестра, подпрыгивая.

– Ладно, дам я тебе твою шоколадку. Молодец. Зарядки только положи к технике. – Легонько треплю сестру по волосам.

Достаю одну плитку и возвращаюсь в комнату.

– «Милка» для Милки.

– Ула-а-а! – Сестра хлопает в ладоши, выхватывает шоколадку и легонько клюет меня в щеку. – Спасибо!

Она плюхается на кровать «в собранном виде – диван», и с довольным лицом ест, отламывая по кусочку от плитки. Все ее внимание сосредоточено на диснеевском мультике.

Врачи не скрывали от нас мрачные прогнозы, но… Я верила, что мама чудом выкарабкается и мы продолжим жить втроем, как было всегда.

К такому нельзя подготовиться. Нельзя однажды проснуться и осознать, что теперь ты точно уверена, как поступить и что сказать сестре.

Когда заканчивается мультик, выдыхаю и захожу к сестре в комнату. Мила лежит на полу, болтая ногами в воздухе и что-то рисуя восковыми мелками.

– Мила… – Опускаюсь на колени и кладу поверх них вспотевшие ладони.

– А когда мы поедем к маме? Я соскучилась. – Сестра подписывает красного корявого человечка «Мама». Он криво улыбается, с упреком взирая на меня крупными глазами-точками.

– Мы… Мы к ней не поедем.

– Почему? – Сестра бросает мелки, садится скрестив ноги и хмуро смотрит на меня. – Я что-то не так сделала?

– Нет… Конечно, нет. Просто…

За что это мне?..

Прикрываю глаза и на выдохе говорю:

– Мама умерла, Мила.

Тишина сдавливает горло. Сестра недоверчиво трясет головой.

– Что?..

– Ей больше не больно. Она не мучается, – продолжаю говорить, но уже успокаивая себя.

– Ты влешь! – Глаза Милы мгновенно наполняются слезами.