Элена Джованнетти: Картохин двор

Я долго ждал этого утра. Девятнадцать, без малого, лет прошло с тех пор, как за последним жильцом закрылась входная дверь. Моей компанией давно стали лишь редкие птицы, что устраивают свои гнёзда в переплетениях ветвей высокой ели у крыльца да под провалившейся крышей.

Она стоит, оцепенев, у входа во двор. Там, где раньше были деревянные ворота. Их давно разрушила природа – бури и ветра в долине у подножья гор случаются редко, но сила их разрушительна для заброшенных человеческих построек. Нина. Уже ласковое апрельское солнце играет в светлых волосах и подсвечивает голубые глаза так, что они кажутся ледяными, прозрачными. Солнце светит из-за моих стен ей прямо в лицо. Она щурится и прикрывает ладонью глаза. Вглядывается в темноту пустых окон в слепящем свете, силится рассмотреть невидимое. Неясная мысль о чём-то смутно знакомом и давно забытом вьётся на краю сознания. Нина пытается вспомнить и не может. Хрупкая фигурка будто вросла в землю, не смея сделать ни шага вперёд. Держит в руках оплетённую лыком бутыль – за водой пошла на родник. Дыхание стало поверхностным.

В нескольких шагах от неё стоит высокий и смуглый мужчина. Он уже прошёл вперёд, но заметил, что Нина отстала, и остановился. Это Адриан, давно его знаю. Лет пять назад он переехал на соседнюю улицу, выкупил и отреставрировал небольшой крестьянский домик, да и живёт потихоньку. Руки у него золотые, в помощи соседям не отказывает, за то и отношение к нему доброе. У него строительная фирма и бригада работников. Он вопросительно смотрит на остолбеневшую Нину:

– Алё? Мы идём?

Нина лишь слегка повернула голову в его сторону, не отрываясь глядя на печальное зрелище. Глубоко вдохнула, поставила бутыль на землю, сложила руки на груди. Прижав одну к шее, склонила голову набок и сдвинула брови. В полных неясной боли глазах я вижу отражение моих окон с выбитыми грозой стёклами. Она задерживает взгляд на закрытой на ржавый замок двери. Скорей всего, она не выдержит следующего удара стихии и упадёт. Нина молчит, ей нестерпимо хочется открыть эту дверь. Я знаю, о чём она думает: ей кажется, что она здесь уже была, хотя это и невозможно. Ей всё видится знакомым, как в доме родном после долгой разлуки. Отчего и мечется разум, и волнуется сердце. Нина будто помнит каждый сантиметр каменных стен с разросшимся плющом и зелёной плесенью в углах, где никогда не бывает солнце. Она уже знает, какими были эти стены без трещин. Деревянные ставни с облупившейся краской. «Они были белыми…». Выступающие кормушки сарая для коз – раньше в них не росли вьюнки и сорняки. «Выдрать бы их с корнем и герань посадить…», думается ей.

Я вижу, она чувствует себя былинкой на неверном весеннем ветру перед высотой моих старых стен. Предчувствует, уже почти знает, что стоит в дверях чего-то мощного и неотвратимого, как майская гроза. Ей хочется развернуться и уйти, но она не в силах отвести даже взгляд, стоит, будто заворожённая. Да и как убежать, когда буря уже всюду вокруг, а ты всего лишь в мгновении от её нестерпимых объятий? Нина долго сюда шла и должна остаться. Она этого ещё не знает, но чувствует.

Не бойся, милая. Давай же, решайся! Ну, что ты как статуя! Шаг, ещё шаг…. Здесь твоя радость, здесь твой покой. Здравствуй…

Адриан приблизился, тронул Нину за локоть, и она, едва очнувшись, посмотрела на него пустыми глазами. Он подался немного к ней, всматриваясь в зрачки, и пощёлкал пальцами перед лицом.

– Ты что там увидела? Родник чуть дальше. Пойдём, покажу, раз забыла… – развеселился он, и его широкая улыбка вернула Нину в реальность.

– Да… Мне почему-то кажется, что я знаю это место…

– Картохин двор? Не может быть, ты же из другой страны!

– То-то и оно… – Нина инстинктивно взяла его за руку и повлекла за собой. – Пойдём, посмотрим?

Нина пришла ко мне два года назад. Вырвала меня из забытья, ослепила солнечным светом, напоила ароматом весны. Я шептал ей в шелесте ветра: «Здравствуй, милая, проходи. Ты будешь здесь жить, ты станешь душой моих стен. Я открою тебе свои двери, только не ошибись…».

Я засмотрелся на неё, замечтался. Я всего на мгновение представил её хозяйкой, и она почувствовала моё дыхание. «Здравствуй, я твой дом…».

Апрель, 2017

«Скорей всего, в прошлой жизни я была курицей», думает Нина, открывая настежь ставни в окнах кухни своего нового дома. Белёсые лучи пронзили сонный полумрак, упали на столешницу тёмного дерева. Всколыхнулись кружевные шторы, свежий ветерок принёс светящуюся на солнце пыльцу и закружил мириады частичек света. Рано утром домашние ещё спят, чему Нина рада. Утром ей нужно время в тишине, чтобы проснуться, побыть с собой наедине. Ради этого она бы и будильник ставила, но всегда просыпается с рассветом. Как курица.