Вера Капьянидзе - Река времен. Артисточка

И когда Володя не был в командировке, у девчонок был настоящий праздник! Тут уж можно было быть на все сто процентов уверенными, что их пропустят на танцплощадку. С ним, взрослым и солидным, одетым в модный полувоенный френч, сшитый Григорием, девчонок пропускали безо всяких проволочек.

– Это мои сестренки, – степенно объяснял он контролерше.

И та пропускала их, благосклонно кивая головой. Уж очень серьезным и надежным выглядел Володя, несмотря на его возраст.

Если Надя уже могла позволить себе танцевать, то Люба, весь вечер сидела на скамейке внутри танцплощадки. Она во все глаза смотрела, кто, как и с кем танцует, чтобы завтра все это рассказать и даже показать своей неразлучной подружке с первого класса Ирке Стариковой, которой дорога на танцплощадку пока еще была заказана. Во-первых, из-за того, что ее некому было провести, а во-вторых, потому что на танцы ее ни за что бы не пустил отец. Виктор Степанович был каким-то большим партийным начальником, и считал, что его дочке не место на таких мероприятиях. Он и на школьные вечера пускал ее только под присмотром мамы.

А мама у Ирки Стариковой была культурная. Сразу видно, что из «бывших», как охарактеризовала ее Настя после первого же знакомства. Дома у Стариковых стояло пианино, и тетя Лена – Иркина мама сама обучала дочку музыкальной грамоте. Она предлагала давать уроки и Любе, но та то ли из-за излишней скромности, то ли оттого, что считала, что у нее нет слуха, отказалась. А вот Надя сама напросилась на эти уроки.

Тетя Лена очень хвалила Надю, говорила, что у нее абсолютный музыкальный слух, чувство ритма и удивительные вокальные способности. Она не только настаивала на дальнейшем серьезном музыкальном обучении, но и отвела Надю в младшую группу самодеятельного кружка песни и танца при Доме Красной Армии, где сама работала аккомпаниатором.

На танцплощадке Любе приятно было ощущать себя в полнейшей безопасности от беззастенчиво разглядывающих ее парней, приятно было перехватывать завистливые взгляды девушек, которые откровенно злились, что из-за какой-то малолетки простаивает свободный кавалер. Иногда Любочке хотелось, как и Наде, потанцевать, но когда какой-нибудь осмелевший парень все-таки подходил, чтобы пригласить ее, Володя сурово отвечал:

– Девушка не танцует!

Некоторые начинали задираться:

– А ты кто такой, что тут указываешь?

– Старший брат!

– Ну, тогда понятно, – и потеряв всякую надежду, отходили.

– Ну, чего ты? – обижалась Люба. – Я бы потанцевала.

– Твое время еще не пришло, – отрезал Володя.

– А зачем тогда взял меня на танцы? – капризничала Люба.

– Чтобы не скучно было за Надей смотреть.

Люба, немного подувшись, успокаивалась, понимая, что Володю, как старшего брата, нужно слушаться. И если бы не он, то она бы сюда вообще не попала.

Когда Володи не было, обязанности надсмотрщика за сестрами возлагались на подраставшего Вовку.

– Иди, присмотри за девчонками. Да чтобы ни шагу от них, понял? – строго наказывал ему Григорий. – Если кто пристанет, пулей за мной.

Гриша и сам понимал, что на Вовку надежды было мало. Его бдительность запросто можно было усыпить и мороженным, но это все же лучше чем отпускать девчонок одних. Но Гриша заблуждался. Никакое мороженое в борьбе с Вовкой не помогло бы.

Сестры не любили ходить в парк с Вовкой. С ним и на танцплощадку не пройдешь на зависть всем подружкам. Оставалась только возможность потолкаться вокруг нее, поглазеть на танцующие пары, или просто погулять по аллеям парка. Девочкам было стыдно от ровесников и ровесниц, что их «пасет» мелочь пузатая, да при этом за их спиной еще строит зверские рожи потенциальным ухажерам, видимо с целью их устрашения. Девочки покупали ему мороженое с уговором, чтобы он исчез и ничего не говорил дома. И совсем не потому, что им требовалось избавиться от его всевидящего ока для чего-то запретного, а скорее для того, чтобы заранее задобрить его и чтобы он не насочинял ничего про них, потому что знали, что дома он наврет с целый короб того, чего и в помине не было. Но никакое мороженное в борьбе с Вовкой не помогало. Чаще всего такие прогулки заканчивались тем, что вечером он все равно нес родителям небылицы про сестер:

– Любка сбежала от меня, и в кустах обнималась с Борькой Проскуриным, а Надька с Колькой Митюхиным целовались. – Ехидно докладывал он Григорию.

– Чего ты врешь! – возмущались девчонки, гоняясь за ним по всей квартире.