Артур Вадалеев - И верь в сей ладан

Поставив пустую кружку на подоконник, Данила вздохнул.

«Не жизнь, а говно, – начал заводиться он. – И все против меня! Почему? Зачем? Хотя сам тоже хорош. Бездарность, лентяй, трус, гедонист чертов, воплощение упущенных возможностей и неиспользованных шансов. Фу, аж противно. Ни на что не способен. Ни одного стоящего дела не довел до конца. В моем возрасте люди добиваются успеха, уважения, совершают подвиги, счастливы! А я даже семью не спас. С другой стороны, сердцу этой твари не прикажешь. Или я чего-то не сделал? Не смог найти подходящих слов? Другой бы ползал на коленях, плюнув на свою гордость, рыдал, как истеричная баба, или, наоборот, пригрозил убийством, но не позволил бы жене уйти».

С рождением Полины оформилась конкретная цель: воспитать настоящего человека, найти и развить в нем таланты, а не оставить после себя банальную обыденность. Марии же отводилась роль в первую очередь сделать из дочки изысканную даму. Такие поначалу были мечты. Так можно было утешиться хотя бы тем, что после смерти не сгинешь в вечности бесследно. Теперь все потеряло смысл и не осталось другой перспективы, как просто плыть по течению. Жить стало невыносимо скучно, не то что раньше, когда многое интересовало, энергия хлестала через край и не было проблем куда-то там сходить или съездить, даже спонтанно.

От горьких мыслей снова захотелось выпить.

«Что такое жопа в сущности? – подумал Данила на манер экзистенциалистов. – Это когда остается только один выход – повеситься. Или не повеситься. Какая, в сущности, разница. Вся жизнь – абсурд».

Потянуло в сон. Данила перешел с лоджии в комнату и следующие три часа проспал.

Потом он уныло переключал каналы телевизора, не видя ничего интересного, а когда и это надоело, решил спуститься за выпивкой и сигаретами, так как больше делать было нечего; успел сходить за пятнадцать минут (магазин удобно располагался в соседнем подъезде), даже не стал переодеваться и вышел в домашней одежде, сменив только тапочки на сандалии. К счастью, никто из знакомых не повстречался, кто мог бы задержать каким-нибудь бесполезным разговором. Впрочем, на такой случай всегда имелось несколько заготовок: в туалет хочу, или дома гости, или бульон варится и так далее. Вернувшись, Данила отложил бутылку до вечера, но сигарету выкурил сразу.

Он налил коньяк в пузатый бокал, когда за окном почти стемнело, и на небе показался острый месяц; к этому времени мерзостное ощущение похмелья прошло. Данила глотнул, закрыл глаза, прислушался к себе. Прекрасно! Изнутри слегка обожгло, и в груди начало расползаться доброе тепло. Отпив побольше, он закусил шоколадкой и вышел на лоджию.

Вкусно пахло рекой вперемешку с доносившимися ароматами костра и жареного мяса – должно быть, на берегу готовили шашлык. Дул теплый ветерок, небо было звездное, в широкой ленте почерневшей реки обильно отражались полосы света береговых фонарей. Тихо шумя, плыл теплоход, похожий в темноте на четырехэтажный дом. Светящиеся каюты напомнили о множестве ярких глаз, появлявшихся на даче Ивана. Эмоции той ночи вспыхнули заново: по большому счету, все галлюцинации и прочие эффекты отходили на второй план по сравнению с впечатляющим тайным присутствием кого-то и странным потеплением в животе. Определенно, пережитое запало в душу и породило два нехитрых вопроса: что это было и что бы это могло значить? Но в голове шумело, а мысли прыгали, как мячик в порожней таре. В итоге, выкурив две сигареты, Данила пришел к выводу, что для ответов и нескольких бутылок будет мало, а там посмотрим.

Работать Данила не любил. Ему не нравилось вставать рано утром и куда-то там ехать, особенно зимой, не нравились вечерние смены – самое интересное время суток, а также ночные, после которых отсыпаешься чуть ли не весь световой день, а после ходишь с ощущением, будто пропустил что-то важное. Когда Даниле перевалило за тридцать, он успел сменить немало работ и профессий, и почти все они не нравились, а еще через пару лет закончилась трудовая книжка, поэтому пришлось добавлять вкладыш.

По-взрослому все началось с должности повара в армии, по окончании специализированной «учебки», но работа оказалась настолько неинтересной, тяжелой и даже опасной, что к демобилизации сложилось твердое убеждение завязать с кулинарией. Возможно, во всем был виноват дурацкий армейский быт, и при других условиях можно было бы достичь уровня шеф-повара, но созревшая неприязнь к этому виду искусства стала определяющей. На практике в школе от педагогического ВУЗа, куда Данилу занесло после армии, он понял, что учительство тоже ему не нравится, правда, особо он на это и не рассчитывал. Просто хотелось получить высшее образование, причем бесплатно, а попасть в педагогический было относительно легко. Учась на вечернем отделении, за свои студенческие годы он успел побывать курьером, газонокосильщиком, мерчандайзером, разнорабочим, продавцом, грузчиком, оператором на конвейерной линии, сборщиком мебели, кладовщиком, пекарем и еще там и сям по мелочи по два-три месяца. Работа находилась так же легко, как и бросалась, когда приходило понимание, что она не по душе.