Артур Вадалеев - И верь в сей ладан

Но рядом с Иваном было не страшно, а иногда очень весело, когда заходил разговор о том о сем, хотя четко сложенные в уме мысли оказалось трудно произносить: некоторые слова на вылете изо рта терялись, другие же в хаотичном порядке менялись местами так, что получалась совершенная белиберда. Однако Иван не всегда был рядом. Вот тогда и становилось по-настоящему жутко, особенно в период плато кислотного прихода. Будь то на улице или в доме каждый раз начинало казаться, что рядом находится еще кто-то: то за деревом, то в камышах, то за печкой или приоткрытой дверью, но самое страшное – за спиной. Ощущение чьего-то незримого присутствия будоражило не на шутку. Кто это, если не человек? И какие у него намерения? Данила озирался, но, конечно, никого не видел. Он понимал, что все это кислотная галлюцинация, но в то же время был убежден, что она порождена не органами чувств. Тогда какого она рода? Откуда взялась? И что-то подсказывало ему – зародилась она глубоко внутри него самого. Такой вывод подкреплялся тем, что он начал чувствовать едва уловимое странного рода потепление в животе, которое длилось, впрочем, недолго. В конце концов, Данила поделился этим наблюдением с Иваном, чтобы узнать его мнение.

– Представляешь… Это… Когда я один… мне начинает казаться, что рядом еще кто-то есть.

Иван удивился, но неожиданно произнес:

– Так это хорошо!

Его ответ почему-то рассмешил, и тревога улетучилась в тот же миг.

К утру, наконец-то, начался отходняк, в котором присутствовало мистическое умиротворение. На улице рассвело, «танцующий мир» постепенно угомонился, а загадочный преследователь растворился с первыми лучами солнца. От выкуренных сигарет стало гадко, как будто была съедена целая пепельница вонючих окурков. Хотелось чистоты и свежести, и, видимо, поэтому Данилу стошнило. От грязи тянуло избавиться не только физически, но и духовно. Он только теперь ясно осознал, что его жизнь какая-то неправильная и до того разгильдяйская, что последствия такого пустого дурацкого существования казались вполне закономерными.

«Нельзя так, – думал он перед сном, пребывая в неведомом ранее блаженстве. – Это прозябание, надо что-то менять. Ведь все может быть совсем иначе. Можно отнять у человека все, от чего-то избавиться самому, лишь бы осталась свобода, позволяющая делать что угодно: хоть умереть, хоть отправиться на край света». Немало к таким мыслям побуждала песня «Дорога в облака», которую включил Иван на своем синтезаторе. Данила, прочувствовав, что она написана словно про него, охваченный одновременно радостью и печалью, трижды просил друга повторить это гениальное творение группы «Браво».

Вечером приехали двое знакомых Ивана, с несколькими бутылками водки, и все встало на свои места. Еще вспомнилась поездка в такси с прихваченным со стола томатным соком.

И вот наступило утро.

* * *

Традиционное начало дня (развалившись в уютном кресле на лоджии с сигареткой под чашечку кофе) в этот раз не состоялось. В карманах куртки нашлась только пустая смятая пачка, а зерна закончились еще позавчера. Впрочем, сигареты всегда плохо сочетаются с похмельем, поэтому оставалось довольствоваться горячим каркаде, глядя на улицу через распахнутую створку. С «счастливого» тринадцатого этажа открывался прекрасный вид на реку: по берегам тянулся частный сектор, а ближе к горизонту начиналась уплотнительная застройка огромного города с дымящими, как паровоз, трубами ТЭЦ.

«Куда мчим? – подумал Данила. – В светлое будущее?»

Сегодня было солнечно. Жить в области, в многоэтажном доме, характерном для мегаполиса, Данилу, в целом, устраивало: вокруг много зелени, воздух чище, малолюдно, спокойно, да и все блага цивилизации в наличии. Правда, за развлечениями надо ездить в город, до которого рукой подать, если, конечно, на автомобиле.

Из-за угла дома показался белый четырехпалубный теплоход, увозивший пассажиров в многодневное путешествие. Недавно открылась навигация, и по реке стали ходить разные суда всевозможных размеров, форм и назначений. И все по-своему красивые. Особенно Данилу радовали яхты: в них виделся символ истинной свободы. На яхте можно было хоть одному уплыть далеко от земли, на которой скопилось так много тупости и грязи, на которой уже становится трудно дышать и невыносимо жить. Вот только свобода эта стоит несколько миллионов рублей.

«Да уж, – подумал Данила. – Есть все, только плати, но прыгнуть выше средней зарплаты по стране, чтобы замахнуться на мечту, почти невозможно. Вот как специально, вашу мать! Бандиты всякие наворовались, за власть вцепились и не перестают же наглеть. А народ живет просто – не жирует, не голодает, в меру ворчит. Прям, золотая конфуцианская середина, оставаясь на которой о яхте можно только мечтать».