Олег Давыдов - Кукушкины детки

– Пусти…

– И ласки требовать от них преступно.

– Мне неудобно!

– И расставаться с ними непосильно…

– И хватит цитировать. В тебе, оказывается, не только чеховский сентиментализм есть. А я-то думала, что интеллигентскими соплями все и ограничится. Нет, ты хитер…

– Но ведь и ты не тургеневская девушка.

– Тургеневские девушки…

– Со временем превращаются в чеховских дам. С собачками?

– В Москве мы встречаться не будем.

– Что – боязнь огласки и греха?

– О, нет, как раз этого я не боюсь.

– Так чего же?

Вот краткое родословие Оргианер Фаины Прокоповны, жены Ильи Слепнева. Ее отец был сыном Георга Спрогиса, чекиста, успешно прошедшего все перетряски и чистки истории. Мать, Марата Абрамовна, родилась от репрессированного при Сталине старого большевика Оргианера и Хаи Райзахер, родной сестры упомянутой выше Ревекки Израйлевны. Подробности будут поняты из текста.

Ай, это как раз в революцию пятого года у папы был второй удар. Какой ужас! Папа без котелка бежит с горы вниз вместе с толпой народа. Мама всегда говорила: Израэль, надень котелок. Он с ним не расставался. А тут – галстук сбился на сторону, сюртук весь испачкан. Упал прямо в грязь, когда их разгоняли. А к завтрашнему надо фабриканту Мальцеву автомобиль починить. Папа дал честное слово, но лежит неподвижно. Вот мы все, дети и мама, пошли в мастерскую и всю ночь чинили. А самому старшему из нас было девять лет. С детства внушали ответственность.

Израиль Райзахер был главой Русского судостроительного общества в Николаеве. Таково семейное предание. Шел банкет по случаю спуска на воду линкора «Императрица Мария», который он строил, и тут кстати как раз сообщили, что корабль подорвался. Как так такая… Дедушку положили на банкетный стол среди вин и закусок, и он пролежал неподвижно три дня, силясь что-то сказать. Этого последнего, третьего, инсульта он не пережил.

Род сей идет от того самого Зейлика Райзахера, который держал шинок у поворота с большой дороги на потемкинскую деревеньку Чичиковку. До сих пор, говорят, в Херсоне есть Зейликова улица. У него было пятнадцать человек детей…

Заткнись, – сказала Фаина, когда Илья попытался ее убедить, что накладная лиса никак не вяжется с плащом и розовой стеганой сумочкой полуспортивного типа. Бог бы с ней, с этой сумкой, но Илья сейчас вдруг различил в таком сочетании вывих Файкиной матери. Та тоже любит подвязать меховой воротник на зимнем пальто легким газовым шарфиком. Слишком рано (казалось Илье) жена его приходит к своему наследственному безумию. Раньше она одевалась сносно, так что не стоит уж очень винить в этой розовой сумочке, купленной по дешевке, и лисе, побитой молью за тридцать лет лежания в бабушкином сундуке, – стоит винить в этой дикости только Илью с его нищенским жалованием.

Нет, ты Фаинке денег не давай, дай мне – на жизнь. Продукты купить и платить за квартиру. Квартира – не так сейчас дешево. А Фаинка потратит опять неизвестно на что… Это точно. Даешь ей деньги на босоножки, она ходит босая, но босоножек не покупает. Покупает вещи, которые уж точно не будет носить. Кофточки в комиссионке, которые вышли из моды. У нее их целый сундук. А носит чужие обноски с подруг. Это принципиально. И зубы не лечит – что ужасней всего…

После возвращения из Крыма Илье все чаще стало казаться, что жена его выбрала лишь потому, что предчувствовала: своей ленью в житейских делах, своей безалаберностью он поможет ей быстро, как можно быстрее, достигнуть желанного уровня слабоумия, присущего всему ее роду. Все Оргианеры и все Райзахеры, потолкавшись среди людей, рано или поздно становились недотепами. Рано или поздно их подхватывает подспудное течение судьбы и тащит к намеченной цели.

МАРАТА АБРАМОВНА ОРГИАНЕР

Она совершенно нормальный человек, когда есть деньги. Но как только кончаются деньги, она становится невменяема – визглява, слезлива. Она даже ходит и моет посуду так, что сразу становится ясно: она невыносимо страдает. Но стоит только дать ей толику денег, как она мгновенно преображается – делается ласковой, доброй, не в меру услужливой. Бегом бежит в магазин – хе-хе-хе… И старается сразу потратить все деньги на ненужные вещи. Уникальная женщина – из ста одинаковых банок в универсаме не глядя выбирает испорченную. Она виртуозно чувствует гниль и плесень: и несет ее в дом. Любой новый предмет – это счастье. Особенно же – найденный на помойке. Одно из первых слов в лексиконе илюшиного сына Саньки – было слово «подобрать». Каждый день вместе с бабушкой они посещали («лазали») помойки округи, подбирали и тащили домой все подряд. Всякий сор, и все складируется на балконе или к чему-то приспосабливается, чинится. Как раз на использование утиля идет большая часть денег – это лучший способ избавиться от них. Перешиваются чьи-то обноски, починяются старые примусы, будильники, «трансляции»… Покупаются новые детали для подобранных где-то вещей. Все это никуда не годится, постоянно требует денег для новых починок и подгонок. Средств на это уходит значительно больше, чем на новые вещи. И вот опять денег нет. Марата снова рыдает.