Олег Давыдов - Кукушкины детки

Романтические бредни буржуазного сознания толкнули Адама Шпицера под крестьянский топор, как только у его жены прекратились месячные. Он уехал с продотрядом в Белоруссию и не вернулся. И кстати, как раз в это время в Берлине родной брат Адама, Рудольф, писал свою знаменитую книгу «Теория жертвы». В ней он сетует, что «прошли героические времена Морфи», и связывает шахматный стиль последнего со стилем рассказов Эдгара По. Так расщепилась в братьях материнская страсть к игре.

Узнав о гибели мужа, беременная Рива бросилась к родственникам в голодный Херсон. И тут ее саму чуть не съели, заманив ломтем колбасы на подпольную бойню… Ай, ну мало ли как?.. Не продавать же человека на рынке кусками. Кто это купит? Котлеты делали, колбасу. Боже, что я пережила! У меня чуть выкидыш не был.

АБРАМ ОРГИАНЕР (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Но все равно Жданек родился в асфиксии, и на этом бы дело закончилось, если бы не Абрам Оргианер. Точно шайтан из машины, явился он из Туркестана вместе со всем своим семейством на голову в муках рожающей Ривки. Загорелый и страшный, заорал он на виды видавших врачей: я вас, как птах, постреляю, если вы мене его не оживите! И размахивал парабеллумом. Оживили-таки, за милую душу.

Студентка Ревекка Райзахер оставалась фактической матерью-одиночкой трех детей, пока настоящие мать и отец занимались государственным устроительством. Уже отчасти известно, что вышло из Дантона Абрамовича, а вот Марата Абрамовна навсегда сохранила в душе преданность своим родителям. И особенно отцу, которого страстно любила, хотя очень мало его знала. Тете Ревекке как-то удалось внушить ей, что нет на свете лучше, честней, красивей, умней и т. д. человека. Он был такой – такое лицо, такой чистый, такой светлый, что только вот смотреть и любоваться. Файкины подруги цветаевского темперамента, увидав его фотографию, аж визжат: какое лицо… белый офицер!!!

Ничего подобного, деточки, – красный подпольщик в Херсоне. Я его еще с тех пор знаю, как его расстреливали в ноябре девятнадцатого года в Николаеве. Тогда кровожадный начальник контрразведки Шерман вместе со своим ближайшим помощником Липоманом вошли к пьяному, по случаю отъезда на петлюровский фронт, генералу Слащеву с заранее заготовленным списком на шестьдесят одного человека. И, долго не думая, генерал подмахнул резолюцию: «Расстрелять за то, что пошли против единой неделимой». В тот день Абрам чудом ушел из-под расстрела. Однако же снова попался, и военно-полевой суд приговорил его к смерти. Под давлением общественности казнь была заменена двадцатью годами каторги. А через полтора месяца белые в панике бежали на кораблях.

Через многие годы я снова встретился с ним как с соседом по тюремной камере. Боль от сознания, что еще один большевик незаслуженно терпит страдания, переплеталась невольно с интересом ко всему тому, что товарищ Абрам мог рассказать. И когда он неизменно выражал непоколебимую уверенность в неизбежном торжестве социалистической справедливости, он меньше всего думал о спасении своей жизни, он мысленно уносился вдаль, разглядывая проясняющиеся уже контуры строительства социалистического общества.

АЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОЧЕК

Не морочай мне голову – как будто сам не знаешь. Это сказка о доброте. Там купец попадает в лес и срывает аленький цветочек для своей младшей дочери. И как только он его сорвал, появляется чудище, которое говорит, что теперь он умрет лютой смертью. А потом еще говорит, что после себя купец может послать свою дочь. Купец соглашается, и вот уже он вместе со своим караваном возвращается домой. Он рассказал об этому своему другу, показал кольцо, которое ему дало чудище, чтобы можно было вернуться назад. И он говорит, что пришел, только чтобы попрощаться с женой и детьми. Значит, собирался вернуться в лес. Но его дочь подслушивает разговор, берет кольцо, надевает на палец и оказывается в лесу. И там чудище о ней заботится, дает ей пищу, одежду, развлечения, но само не показывается. В конце концов она его заочно полюбила, и он ее – тоже. Он ее даже временно отпускает домой повидаться с родными. А сестры подводят ей часы, чтобы она опоздала вернуться, закрывают все ставни, чтобы она не поняла, сколько времени. Но она понимает, спешит к своему чудищу и все равно не успевает – видит его лежащим, умирающим около аленького цветочка. И это чудище такое ужасное, что она сперва пугается его, а потом превозмогает себя – обнимает его и целует. И чудище превращается в прекрасного принца…