Василий Рем - Мои воспоминания

– Молодец, парень, умеешь работать! Только не пойму, как тебе это удалось? Лошадь, смотрю, не в мыле…

Долго думал бригадир, куда же меня поставить на работу, и первым моим рабочим днем было смазывание деревянных осей у повозок, гудроном

Я показал ему свою конструкцию и рассказал, как до этого додумался. За день мне поставили шесть трудодней, по три за каждую норму. Утром в бригаде, когда собрались колхозники, бригадир вывел меня перед всеми и красочно рассказал про моё изобретение и про две нормы при распахивании. Все захлопали, с уважением глядя на меня и приговаривая:

– Ай да малый! Ай да смышленый!

Когда распахивание картофельной делянки было завершено, меня с Перваком перебросили на уборку сена – разбросанные по всему полю копны надо было стаскивать к месту скирдования. Для этого к одной стороне хомута цеплялась сложенная вдвое веревка. Обведя веревку вокруг копны, ее подбивали под нижние края копны и привязывали к другой стороне хомута за гуж. Получалась волокуша из веревки и лошади. Однако при таком креплении копны часто разваливались, особенно если местность была неровная или лошадь двигалась слишком быстро. Сообразительность и тут меня выручила. Я сделал один конец веревки длиннее, а другой короче и подбивал под копну только длинный край, а короткий бросал под задние ноги лошади. Продернув копну вперед, доставал конец короткой веревки, который оказывался внизу копны прямо посередине, и, перекинув через копну строго по центру, привязывал его к боковой веревке. Копна сена получалась крепко связанной, как вязанка дров, и можно было тащить её хоть через всё поле – она никогда не рассыпалась. Это мое изобретение бригадир тоже отметил и даже, собрав всех, попросил показать, как это делается. Впредь все стали связывать только так, чтобы понапрасну не разбрасывать сено по полю.

Уже поздней осенью меня послали сгребать в валки конными граблями высохшие стебли убранного картофеля. В то время никаких приспособлений на тракторах для сгребания, подъема или скирдования сена еще не было. Их придумали гораздо позже. Проблема была в том, что при собирании сухих стеблей в валки грабли срабатывали от нажатия на педаль, до которой я из-за своего маленького роста не доставал. Правда, был и второй вариант, ручной, – берёшься за рычаг и тащишь его вверх, пока грабли не поднимутся и не сбросят стебли или сено в валок. Но и этот вариант оказался не для меня: не хватало силенок, чтобы поднять грабли рычагом. Однако смекалка меня и здесь не подвела: я прикрепил к педали веревку, подсунул её вниз, под ось граблей, и вывел к сидению. Теперь оставалось только дернуть за веревку – педаль граблей уходила вниз, железные зубья поднимались вверх, и стебли картофеля падали в валок.

В первые дни работы в бригаде я мечтал стать конюхом, но потом, глядя на всё, что происходит в колхозе, понял, что самая крутая должность – это объездчик. Объездчик имел своего коня, свою повозку и, объезжая колхозные поля, следил, чтобы не воровали. По сути, это был прототип сегодняшних охранников, правда, с более широким кругом полномочий. Он мог плеткой отстегать детей, которые воровали горох или молодую кукурузу. Мог заставить взрослых сбросить с воза сено или клевер, которое те положили якобы для мягкости сидения. О любой краже он сообщал председателю, а с согласия того – участковому милиционеру, и возбуждались уголовные дела о хищении зерна, комбикорма, молодых поросят, телят или птиц. Многих, конечно, брали на поруки, но бывало и так, что сажали за решётку. Ох, как я хотел вырасти и стать объездчиком!

В конце уборочной, когда последний колосок в поле срезан, в колхозе устраивали праздник, у нас его называли «обжинки». Накрывался огромный стол, на всю бригаду, а на нем чего только не было! Борщ, суп, каши из трёх или четырёх круп. Мяса завались – куры, утки, гуси, говядина, свинина, баранина. Пироги с грибами, пироги с яблоками, медовые коврижки, свежий мёд в сотах. Самогона – хоть залейся, его пили тогда из гранёных стаканов. Я всегда поражался: как можно выпить стакан самогона – двести пятьдесят граммов – и не упасть замертво. А колхозники пили, причём по нескольку стаканов, и не пьянели – так, становились слегка веселее, пели песни, пускались в пляс. Женщины пили из маленьких гранёных рюмочек стограммовой вместимости. Были, конечно, и такие, что, захмелев, падали под стол, а иные начинали задираться и лезть на рожон. Но, получив по физиономии, быстро остывали и успокаивались.