Иван Карасёв - С иронией обо всём понемногу

Но вернёмся в Белоруссию 2011 года. Народ не унывал, белорусы не впадали в панику, но и особого веселья тоже не наблюдалось, хотя количество анекдотов про Батьку росло пропорционально росту курса доллара – являющегося до сих пор основной национальной валютой Республики Беларусь. На повседневной жизни потрясения валютного рынка никак не сказывались, только Валя, делавшая в то время ремонт в доставшейся ей по наследству двухкомнатной квартире в брежневском пятиэтажном доме, время от времени сетовала на то, как взвинтили цены на стройматериалы, в том числе белорусского происхождения. Я, считающийся среди родни продвинутым в экономических вопросах человеком, пытался объяснить ей, что предприятие не может продавать за три доллара то, что оно вчера толкало и в Белоруссии, и в России за восемь. Оно просто продаст больше в России, например, не за восемь, а к огромной «радости» своих конкурентов за шесть, а потому и дома поднимет цену. Но мои схоластические рассуждения, увы, не помогали ремонту квартиры. Тут волей-неволей вспоминаешь незабвенного Остапа Ибрагимовича: «Не учите меня жить, лучше помогите материально!» Кстати, материально я тоже слегка помог, но речь не об этом.

Родственников я навестил, по городу, в котором в детстве проводил каждое лето, погулял и убедился, что он продолжает благоустраиваться и хорошеть, если последнее слово применимо к смеси традиционной деревянно-хаточной и советской квадратно-каменной архитектуры. Моё внимание привлекла осенняя сельскохозяйственная ярмарка, приуроченная к существовавшему ещё при советской власти празднику урожая. Чего тут только не было! Неизменная картошка, морковь, помидоры, огурцы, тыквы, яблоки, груши, мясо, молоко, и, конечно, сало. Всё привезли в районный центр из ближайших колхозов. Здесь же шла бойкая торговля, на сельхозтоварах «от производителя» макроэкономические проблемы почти не отразились, и довольные жители городка затаривали свои погреба на зиму и холодильники на недели вперёд. Кроме того, для небольшого Петрикова эта ярмарка была ещё чем-то вроде московской ВДНХ – из сельскохозяйственных предприятий привезли самые разнообразные образцы техники. Горожане, особенно обременённые детьми, ходили вокруг и показывали потомству то, что редко встретишь в поседневной жизни – комбайны «Гомсельмаш», картофелеуборочные комплексы лидского завода, трактора с различными прицепными и навесными устройствами. Моё внимание привлёк «Беларус» с каким-то пристёгнутым спереди на длинных рогах, как у экскаватора, оборудованием в виде огромного ковша из вил. По моему разумению, такая техника не должна ездить по дорогам, а тем более по городу без сопровождения машины с табличкой «негабаритный транспорт». Но, возможно, для пущей презентабельности местного ВДНХ сделали исключение, а, скорее всего, таких автомобилей не только в Петрикове, но и во всей Гомельской области вообще не было, а на нет, как говорится, и суда нет.

Однако меня ждали дела, пришло время уезжать, я распрощался с родственниками, погрузил своё тело в междугородный автобус «Петриков-Минск», ещё раз помахал рукой из окна стоявшей поблизости Вале и стал ждать отправления. Наконец, все пассажиры заняли свои места, и водитель, выжав сцепление, включил первую передачу, дав возможность давно урчавшему мотору показать себя в деле.

Мы быстро выехали из города, о нём напоминали лишь видневшиеся вдалеке шиферные крыши деревянных домов, и покатили к построенной ещё годах в шестидесятых или семидесятых прошлого века бетонной трассе Гомель-Брест. Начавшееся после города поле со следами сбора урожая неизвестной культуры быстро сменилось лесом. Леса в тех местах в основном сосновые, красивые, в них хорошо собирать грибы и ягоды, никакого бурелома, ни заболоченных участков, а классические полесские болота на больших площадях простираются по другую сторону от реки Припять. Ходишь в таком бору между сосен по сухой песчаной почве и выискиваешь спрятавшиеся под старыми иголками маслята и лисички. Раньше хватало и белых с подберёзовиками. Собирают ли их теперь – не знаю, всё-таки район тоже немного пострадал от чернобыльской радиации, а грибы, как известно, легко впитывают в себя всякую гадость.

Автобус двигался с обычной скоростью, то есть настолько быстро, насколько это позволяло шоссе. Как правило, белорусские трассы содержатся в хорошем состоянии, но это асфальтовые, которые можно легко залатать, с бетоном всё сложнее, заплатку из этого материала со стальной арматурой (чтобы держалось!) на железобетонную плиту никак не поставить, а обычный бетонный «плевок» рассыпается очень быстро. Хорошо, при Советах для строительства этой трассы использовали какой-то особо прочный бетон, высокой марки, и он ещё держался в независимой уже двадцать лет Белоруссии. Поэтому нас лишь не сильно потряхивало, но вполне достаточно, чтобы не дать расслабиться и уснуть. А спать хотелось, за разговорами провели полночи, но только закрывались глаза, как в очередной раз машину трясло на ухабах и рассыпающихся стыках плит – и всё, сна как не бывало. Часа через два мы достигли первой продолжительной остановки – города Микашевичи. Примерно такой же, как Петриков, городок, основу благосостояния которого составляют гранитный карьер и камнедробильная фабрика. В Микашевичах можно было выйти из автобуса, размять подуставшие от скованного положения ноги и, как говорил старшина Васьков из культового фильма «А зори здесь тихие», «оправиться и перекурить». Около автостанции имелась даже закусочная, и я, было, наладился проверить качество белорусского общепита, но, войдя внутрь, сразу развернулся и пошёл обратно – запахи настоящей, традиционной, кухни не вдохновляли. Оставалось только последовать совету Васькова, тонко чувствовавшего жизненные ситуации. Но, поскольку я никогда не курил, то решил проведать отдельно стоящее строение с буквами «М» и «Ж» – до Минска ещё километров триста езды, а это часа четыре или больше.