Данила Чебоксаров - Империя. Роман-утопия

– Добрый вечер, ваше сиятельство-с, – к Понурову подошел моложавый половой в красной косоворотке и темных флансах 2 2 Фланса – плотная ткань, русский аналог джинсов. Массовое производство начато в 1930х годах .

– Добрый, дружище, добрый, – отозвался князь густым грудным басом.

Князю Понурову 39 лет. Это мужчина богатырского телосложения и исполинского роста – почти три аршина. Сильно вьющиеся, густые соломенные волосы подстрижены необычайно смело для взрослого дворянина: длинная волнистая чёлка, ниспадающая на лопатки и грудь – и наголо выбритые виски с затылком. Могучие усы, окладистая курчавая борода цветом чуть темнее волос – за которой князь ревностно ухаживал. Крупные, правильные черты лица. Широкие ярко-синие глаза под кустистыми жёлтыми бровями, которые он никогда не подбривал. Прямой нос.

– Что-то, гляжу, народу нынче у вас не густо, – заметил князь.

– Так Горкунов же третьего дня-с новый кабак открыл. Безумные скидки, говорят, в честь открытия. Всё вроде как по высшему разряду-с: новомодная музыка, большой танцпол, игровые автоматы… striptease даже, после одиннадцати.

– Ого! Купчина наш действует с размахом, по обыкновению! Striptease в кабаке, кто бы подумал! – густо хохотнул Гостомысл Алексеевич. – И где же он открыл сие чудо?

– На юге-с. На перекрёстке Белоцерковной и Серебряной. И с названием заморачиваться не стал, так и назвал: «На перекрёсткѣ».

Князь достал из бокового кармана пиджака большую гнутую курительную трубку, кисет с табаком и серебряный темпер. Трубка была ирландская, с вместительной конической чашей, покрытой матово-коричневым лаком.

– Не разоритесь теперь? – спросил Понуров.

– Да ну! Акция закончится, народ к нам вернётся. Это уж как пить дать, – сказал половой. – Так чего изволите-с?

– «Жигулёвское» портер, пол-литра, в бокале. И стаканчик «Гавриловки».

«Гавриловка» – фирменная 50градусная настойка трактира, старый семейный рецепт: более 20 трав, пять морсов и пять сортов мёда.

– «Жигулевское» разливное? – почтительно осведомился половой.

– Разумеется. Ещё бы в кабаке бутылочное заказывать!

– Частенько спрашивают, между прочим, – заметил человек.

– Извращение, на мой взгляд, – усмехнулся князь.

– К пиву что-нибудь желаете-с? Фисташки, гренки, арахис, сыр, креветки-с?

– Фисташки.

– Сию минуту-с, – и половой отошёл к пивному крану.

Неспешно набивая трубку, Понуров ещё раз оглядел зал. В самом дальнем углу, в полусумраке, он увидел за столиком коротко стриженную светловолосую барышню, которую раньше не приметил. Лица толком рассмотреть не удалось, но чем-то девушка его заинтересовала.

Половой поставил перед князем на плетёную подставку бокал с тёмным пивом, маленький конический гранёный стакан «Гавриловки» и блюдце с фисташками.

– Благодарю, – молвил Гостомысл Алексеевич.

– С нашим удовольствием-с, – отозвался человек.

На взгляд Понурова тот излишествовал со словоерсами. Когда князь вновь перевёл взгляд в дальний конец трактира, коротковолосой барышни там уже не было. Он отпил тягучего густого «Жигулёвского», сделал глоток настойки. Сжав мундштук трубки зубами, охватил чашу пальцами, уплотнил табак указательным пальцем, чиркнул спичкой и сосредоточённо раскурил трубку, медленно проводя пламенем спички по кругу. Чайковский закончился, теперь звучал Шопен.

Со второго этажа, где располагались подсобные помещения и кабинет трактирщика, по винтовой лестнице спустился в зал владелец трактира, Николай Васильевич Гаврилов – среднего роста, полноватый и лысоватый.

– Какие люди! – весело воскликнул он, завидев Понурова. Они учились в одном классе первые два года гимназии и до сих пор поддерживали дружеские отношения.

Николай Васильевич подошёл.

– Моё почтение, княже!

– Здравствуй, старина, здравствуй!

Они пожали друг другу руки.

– Где пропадал, пройдоха? – Гаврилов грузно опустился на стул. – Давненько не заглядывал.

– Роман дописывал, – молвил князь. – Затворником жил, кабинета почти не покидал.

– О, очередной философско-порнографический шедевр?! – сказал трактирщик и крикнул служащему: – Миша, стакан сельтерской!

– На сей раз получился скорее психологический триллер, – Гостомысл Алексеевич пыхнул трубкой – две небольших затяжки и одна глубокая. – Но с элементами эротики, конечно, – он усмехнулся, – куда ж я без неё?

– Ну, с психологизмом в твоих книгах всегда всё было в порядке, – Гаврилов отпил воды из принесённого половым высокого стакана. – Но триллер… как это тебя угораздило?