Кира Акслер - Бог справедливости лжёт

Они смотрели друг на друга долгие несколько секунд и никак не решались заговорить, позволяя тихому напряжению концентрироваться в затхлом воздухе. В стороне техничка намывала пол грязной тряпкой, сырой запах которой удавалось почувствовать даже за несколько шагов. От тишины становилось жутко.

– Здравствуйте. – голос незнакомца был низким, почти басовитым. – Я не помешаю?

Кира в ответ пожал плечами и продолжил всматриваться: правая бровь незнакомца почему-то была немного тоньше левой, и эта маленькая особенность никак не давала сосредоточиться на чём-то ещё. Весь он тоже был каким-то неправильным и невзрачным, несмотря на довольно интересный выбор рубашки. Его лицо выглядело по-доброму растерянным и, пожалуй, Кира не должен был пугаться, но он вдруг вздрогнул.

– Ты, кажется, за мной целый день хвостом ходишь, странно только теперь спрашивать.

– Я не хожу за вами.

– Разве? Так это не ты увязался за мной на улице?

– Я просто прогуливался, как и все. Но потом заметил вас и решил, что это как-то неловко – увязываться , я имею в виду.

– Хорошо, допустим. – Кира кивнул. – И давай без «вы», пожалуйста. Я чувствую себя старым, но мы же вроде ровесники.

– Мне скоро шестнадцать. – незнакомец потупил взгляд, о чем-то задумался и после, смущённо и тихо, добавил, – Я не знаю, с какими местоимениями лучше обращаться.

Кира хмыкнул. Он привык, что новые люди в его жизни появлялись достаточно редко, поэтому подобные вопросы почти никогда никого не интересовали. К тому же, если случалась надобность заговорить с незнакомцами, те, по умолчанию, выбирали женский род.

В детстве Кира считал свою манеру речи просто привычкой, родители назвали её баловством. В средней школе привычка переросла в желание эпатировать. Сейчас же, он скорее предпочёл бы считаться рыжей поддиванной катышкой, чем стал отвечать на вопросы о содержимом своего нижнего белья.

– Без разницы.

Незнакомец кивнул и снова о чём-то задумался. Кира продолжал его рассматривать: миловидная внешность, пухлые губы и щёки (при этом телосложение хорошо бы охарактеризовало слово «тощий»), длинные пальцы с приплюснутыми ногтями и рост всего на пару сантиметров ниже. У него была привычка кусать губы и смотреть куда угодно, только не на собеседника.

– Я хотел отдать тебе кое-что. – школьник протянул руку, демонстрируя чёрный браслет, который он всё это время держал в ладони. – Не возражаешь, если я сам его застегну? Не уверен, что сделал по размеру.

– Да, конечно. – Кира тоже вытянул руку, сначала левую: запястье обрамлял каучуковый ремешок смарт-часов, на экране мерцал белый огонёк GPS. Одно долгое мгновение протянулось в пустом коридоре, прежде чем Кира сменил руку на правую. – Это моё имя?

– Ага. С буквой «и» были проблемы, но, если ты можешь прочитать, значит, всё не так плохо. – незнакомец был чересчур увлечён процессом и, казалось, размер вязанного аксессуара действительно волновал его так сильно. – Кажется, ты не помнишь, что мы уже встречались. Прошлой зимой .

Сердце, подскочив, отсчитывало секунды, пока не рухнуло, сопровождаемое грохотом железного ведра. Кира готов был поклясться, что слышал тихую ругань технички – возможно выругался он сам, но только в голове. Неслышно. Так, что на мгновение оглох от собственных мыслей. Он никак не мог понять: оцепенел или, наоборот, задрожал. Словно визитом с того света его сковал холод – сосредоточился на кончиках пальцев, прямо как в то декабрьское утро. Отголоски давно забытого туго затягивались чёрными нитками на запястье.

– В больнице? – переспросил он; голос не поддавался, скрипел.

– Ну да. – незнакомец закончил возиться с браслетом, чуть отошёл в сторону и тоже прислонился к стене. Кира следил за каждым его шагом, как загнанный зверёк наблюдал бы за оскалившимся хищником. – Там моя мама работает, а я напросился с ней однажды. Было интересно, потому что я хочу стать врачом в будущем, но это неважно. В итоге я всё равно почти весь день в твоей палате просидел. Ничего страшного, если не помнишь. Что бы тебе там не вкололи, это явно была какая-то дрянь.

Кире показалось, будто пол под его ногами наклонился и задрожал.

– Я, наверное, нёс всякую чушь. – он попробовал засмеяться, но смех этот вышел беспокойным.

– Смотря что считать чушью. Медсёстры тебя донимали и просили назвать имя. Ты говорила им: «Кира», а они всё переспрашивали: «Ира? Точно Ира?» Ты злилась и назвала одну из них пустоголовой хромой многоножкой. Это было смешно.