Юрий Сидоров - Портрет

– Приперся? Давай подмогни. Мешок муки привезли, а он, зараза, с дыркой оказался. Там в телеге еще много осталось, – обрисовал текущую диспозицию Хотиненко.

Зарубин огляделся по сторонам. По другую сторону палатки стояла Ночка, а ребята мисками носили из телеги просыпавшуюся муку. Картину довершал Палыч, руководивший процессом:

– Давай живее! Темнеть сейчас начнет, а мне еще до дома ехать сколько!

Пришлось Матвею вместо официального доклада Егорову о своевременном возвращении в место расположения бригады быстренько включаться в общую работу. Когда недовольный Палыч, погоняя Ночку, уехал наконец домой, Мотя почувствовал сильную усталость. Ничего не хотелось, даже ужинать, хотя с утра во рту ни крошки не побывало. Матвей не разбирая зажевал то, что положила ему в миску заботливая Люся, и заспешил в палатку. Самое время забраться в койку. А ночью во сне к нему непременно придет Ревмира! Она ведь там, в своем мире, все чувствует и знает.

Лешка Хотиненко хотел было спросить у Мотьки, как прошел его поход в Потехино, но Зарубин, едва коснувшись головой набитой сеном наволочки, засвистел носом словно закипающий чайник.

Самому Алексею не спалось. Неудачный день выдался сегодня, попросту говоря, хреновый день. Но ежели с другой стороны глянуть, то вроде и ничего. Хотиненко собирался добиться зримого результата в отношениях с Полей. Не получилось, зато узнал о ней многое. В конце концов, он не Мотька, занимающийся совершеннейшей байдой. А как иначе назвать эту страсть к девахе на картинке? Вроде всегда свой пацан был, нормальный, а тут сбрендил по полной. Ну ладно, это его дело, Мотькино, хочет сходить с ума, пусть сходит, хотя жаль пацана. А вот что ему, Лешке, делать?

В Соцгороде Поля сейчас для третьей бригады кашеварит, а там ребятишки борзые, своего не упустят. Лешка это сразу заметил, как появился. То один норовит ее ущипнуть, то другой глазами намеки прозрачные посылает, а она всем в ответ улыбается. Тут надо самому Лешке решительность проявить, с тем и приехал.

Еще по пути Хотиненко честно признался Палычу, что девчонка у него в Соцгороде имеется, и хорошо бы не сразу назад, а задержаться, ежели возможно. Мастеру такая перспектива не особо по душе пришлась. Он, понятное дело, домой хотел, к жене и деткам, и на Лешкину просьбу отреагировал неопределенным «поглядим».

К счастью для Хотиненко, Вигулис, с кем Палыч был уполномочен от электросетей подписывать бумаги, уехал в Потехино, в райком, а оттуда вернулся не сразу, да еще привез с собой инструктора крайкома. Зам Вигулиса Александров вроде и мог за него все, что требовалось Палычу, подписать, но тянул время. Видать, лишней ответственности не хотел. А кто ее хочет? Тем более сейчас, когда в газетах пишут, что очередных вредителей разоблачили. Нужно ухо востро держать, тут осторожность в подписании бумаг, тем паче финансовых, ой как требуется.

Из-за этих обстоятельств Лешка и без всяких уговоров Палыча провел в Соцгороде больше чем полдня. Он ходил за Павлиной по пятам, готов был помогать ей в любой работе, даже лук резать. Поля от помощи не отказывалась, но желанным вниманием не удостаивала. Более того, намекала:

– Шел бы на котлован к ребятам. Они с утра воду отводят. А ты тут без дела шляешься. Не совестно?

– Так что я, просто так приехал? Не на гулянку чай, – оправдывался Хотиненко. – Вот дождется Палыч начальства, бумаги нужные подпишет, чтоб наряды закрыть. А дальше продукты на телегу и назад, в путь-дорожку. Только нам пшенка осточертела, чего бы другого пожрать.

– Сходишь к завхозу – муку на бригаду получишь, – тон Павлины смягчился. – Хорошая мука, пшеничная, белая-белая! Вот нам бы такую, в Высокое.

– Высокое – это деревня твоя?

– Не деревня, а село, – уточнила Поля.

– А колхоз у вас имеется? Ну, в Высоком.

– Ты чё, умом тронулся? – не выдержала Павлина. – Я ж сколько раз рассказывала, все слышали. Имеется, «Рассвет» называется. Только он небогатый пока, скотины маловато, птицы тоже, да и земля там у нас более тяжелая, глины поболе тутошнего будет.

Поля сделала паузу, помешала варево в котле и продолжила:

– Меня наш председатель, Антип Иванович Овечкин, никак не хотел отпускать. Только через райком комсомола сюда и вырвалась. У нас семья большая, я почти всю зарплату домой отсылаю, без нее тяжело там моим. Я ведь старшая, а батя… батя выпивать стал сильно. Он и раньше от самогона да от бражки не отказывался. А сейчас совсем уж… Руки дрожат, а ведь он столяр, к нему, бывало, со всего Высокого приходили… Ты уж прости меня, что душу наизнанку выворачиваю, сама не знаю, как так получилось. Иди, Леша, ребятам на котловане помоги, а я одна управлюсь.