Леонид Фролов - Расказаченные

Ирина вовсе не из казачьей семьи. Она уроженка Петербурга – из знаменитого дворянского рода. Эта была благородная, образованная, владеющая языками красивая женщина. В Усть-Медведицкую она приезжала к своей тетке и проводила там много времени. Там и познакомилась со Степаном. Ее матушка, Екатерина Алексеевна, была против этого брака, желая дочери более подходящей партии из местных дворянских чинов.

Был у нее ухажер из Петербурга, Маркин Аркадий Иванович, который даже после свадьбы не мог успокоиться, а однажды вступил в неравный бой со Степаном и был побит им же. Потом случилась революция. Ирина вопреки воле матушки отправилась за любимым в казачьи степи. Родители Степана обожали невестку, но по традиции Иван Тимофеевич всегда ворчал на дочку, как он ее мило называл.

Степан как ошпаренный выскочил из бани почти голышом, окутанный в простыню.

– Ну, что женка, рюмочку нальешь казаку?

– А то как же, – улыбаясь, сказала Ирина и пошла к летней веранде, где уже стоял богато накрытый стол. Степан, догоняя жену, накинул на ее плечи большой зипун, размера на три больше. – Замерзнешь, укатайся!

После ужина Степан обнял жену, так они и просидели, покуда не стемнеет, а звон казачьих напевов был слышан на весь хутор.

Утром все большое семейство собралось в курене Тишиных. Тимофей Аристархович, как всегда, сидел молча у печи и поглядывал на родственников, которые суетились в это утро больше прежнего. Варвара Семеновна с Ириной собирали продукты. Машка лежала на печи, только одна голова была видна, и хлопала блестящими глазками на братьев.

Иван Тимофеевич бегал по дому, держа в руке иконку Божьей Матери у своей груди, и молился. Подбежав к отцу, сунул ему эту самую икону.

– Батя, займись делом – помолись за детей!

Тимофей Аристархович взял икону хрупкими и морщинистыми от старости ладошками и прижал к себе, продолжая молчать.

Иван Тимофеевич удалился в одну из комнат, а через некоторое время вытащил ящик с какими-то мазями и наварами. Он внимательно стал рассматривать каждую, поднося к окну, тем самым мешаясь хозяйкам собирать казакам еду в дорогу. Отобрал несколько баночек.

– Димка! – Димка подбежал к отцу и внимательно слушал. – Запоминай, казак! Если секанет, в рану засыпаешь эту мазь. – Взял другую баночку. – А ежели варка твоя дурная забудет и загноится рана, то вот этот раствор.

Степан сидел на табурете.

– Батя, а ежели пуля живот секанет, есть у тебя средства?

– Тьфу, дурак окаянный, как ты с ним живешь? – посмотрел он на Ирину, а та улыбнулась, наверное, впервые за утро.

Неожиданно у Тимофея Аристарховича прорезался голос.

– Ты б лучше им горилки с собою дал, чтобы горло смочить, а не мази. В этот момент все семейство повернулось в сторону старика и стали внимательно смотреть, а Машка захохотала.

– Дед загутарил!

Иван Тимофеевич смотрел на деда пару минут, затем махнул рукой и опять куда-то убежал.

– Правильно дед гутарит, горилка пригодится, ей и раны можно смазать, – бурчал Иван Тимофеевич, держа в руке бутыль мутной горилки.

– Тьфу ты, я ему про горло, а он опять про раны, – сказал возмущенно дед. Все семейство опять повернулось, и на этот раз все захохотали, даже Иван Тимофеевич не удержался.

Машка спрыгнула с печи и, начала кричать, глядя в окошко:

– Тоня идет!

Антонина плелась с двумя своими детишками, держа их за руки, которые всю дорогу вырывались.

– Все семейство в сборе, – проворчал Иван Тимофеевич. – Присядем на дорожку.

А после все отправились на улицу провожать казаков в долгий путь.

Степан обнимал Ирину и наказал во всем слушаться родителей, та только кивала, а глаза наполнились слезами. Димка оседлал коня, а Иван Тимофеевич все твердил свое, про мази и растворы.

– Да ятно, батя, ятно – кивал Димка. Антонина обнимала Машку, которая выдавливала слезы, а Варвара Семеновна стояла как вкопанная и только смотрела на детей.

– Да будет вам реветь! – крикнул Степан и запрыгнул на коня. – Даст Бог, скоро свидимся, – добавил казак. Тимофей Аристархович стоял у окна и наблюдал, затем схватил со стола бутыль с горилкой, налил остатки в кружку, перекрестился и выпил со словами:

– с Богом!

Казаки удалялись от родного дома, а Иван Тимофеевич с иконкой так и шел за ними в степь, читал молитвы и крестился.

– Димка! Ты вообще вразумляешь, что происходит? Куда это мы с тобой поспешаем? – спросил Степан.

– Ясно куда – красных бить, – ответил Димка.