Кэти Макгэрри: Скажи, что будешь помнить

Вау. А вот это мне определенно нравится.

Он повыше меня. В потертых джинсах и натянутой на широкие плечи белой футболке. И он просто шикарен. Перебрасывает молоток из руки в руку, и мышцы играют так, что я забываю дышать. Волосы светло-русые, на висках короткие, а на макушке подлиннее и в полном беспорядке. Свежевыбритое лицо напоминает мне современную версию Джеймса Дина.

Смотрю и глаз отвести не могу. Он тоже это замечает и поворачивает голову. Мы встречаемся взглядами, и пресловутые бабочки взмывают стайкой ввысь. Теплые карие глаза. Быстро отвожу взгляд, но тут же смотрю украдкой снова и даже улыбаюсь – теперь уже он пожирает меня глазами.

Такое – чтобы кто-то на меня смотрел, а мне это нравилось, – со мной впервые. Впрочем, нет, не кто-то – он. Мне нравится, что он смотрит на меня.

– Дадим ей выиграть, – шепчу одними губами.

Он кивает, и я поднимаю молоток. Я люблю эту игру, люблю выигрывать, и проиграть ради благой цели тоже не прочь, но приходится сдерживаться.

– У тебя хорошо получается, – говорит он.

– Много играю. На каждой ярмарке, на каждом карнавале, всегда, когда только могу. Эта игра – моя любимая. Если бы «Прибей Крота» включили в программу Олимпиады, я бы не один комплект медалей взяла.

Вот если бы этого было достаточно, чтобы родители могли мною гордиться или чтобы этим можно было зарабатывать на жизнь после окончания колледжа.

– Так я, значит, затесался в компанию поклонников «Прибей Крота»? – Смех в его глазах искренний, неподдельный, и я наблюдаю за ним, стараясь понять, знает ли он, кто я такая. Некоторые меня узнают. Другие нет. Я уже научилась распознавать выражение узнавания и вижу, что он понятия не имеет, с кем играет.

Напряжение уходит.

– Точно.

Уголок рта у него поднимается, и я теряю дар речи. Шикарная, роскошная, обаятельнейшая полуулыбка. Он перебирает пальцами рукоятку молотка, и я слежу за каждым его движением.

Под кожей возникает и растет какая-то фантастическая, невероятная вибрация. Сказать по правде, я не вполне уверена, что разбираюсь в таких делах. Опыт общения с парнями у меня ограничен, но что бы там это ни было, я хочу снова и снова это испытывать, на всех уровнях моего естества.

Звенят колокольчики, сердце подпрыгивает, и я вдыхаю, когда видавшие виды пластмассовые кроты начинают выскакивать из дырочек. Первая реакция – ну я вас сейчас всех переколочу, но звонкий смех малышки справа заставляет опомниться и сдать назад. Удар. Еще удар. Надо же что-то выбить. Пусть думает, что мы хотя бы старались.

Стоящий рядом со мной парень поражает нескольких кротов, но в его движениях присутствует ритм. И моя нога сама собой его отбивает. Снова звенят колокольчики, пищит восторженно девчонка, и мои надежды на большую змею тают.

В сумочке чирикает сотовый. Отвечаю на мамину эсэмэску: На аттракционах. Возвращаюсь.

Мама: Поторопись. Думаю, тебе по такому случаю нужно сделать завивку.

Мои волосы, одежда. Для нее это самое главное. Сегодня утром она целый час раздумывала, завить мне волосы или оставить как есть. В итоге сделала выбор в пользу второго варианта. Еще столько же времени мама решала, что я должна надеть в парк, где меня могут узнать. И, наконец, самое трудное: в чем мне нужно появиться на пресс-конференции. Поиски ответа на этот вопрос отняли у нее дополнительный третий час.

Я поднимаю голову и с разочарованием обнаруживаю, что привлекшего мое внимание парня уже нет. Нет не вообще, а рядом со мной. Теперь он снова со своими приятелями и принадлежит целиком им. Мысленно приказываю ему посмотреть в мою сторону, но это не срабатывает.

Ладно, пусть. Я – просто девушка на ярмарке, а он – просто парень на этой же ярмарке. Не все заканчивается, как хотелось бы. Сказать по правде, если бы он узнал, что представляет собой мой мир, то бежал бы от меня куда глаза глядят.

С другой стороны, мог бы по крайней мере спросить, как меня зовут.

Холидей шлепает меня по руке, обжигает сердитым взглядом.

– Ты почему не поговорил с ней?

Я гляжу на них – Эксл, Холидей, мой лучший друг Доминик, его младшая сестренка, Келлен. Ну же, кто-нибудь, скажите ей, чтобы отстала, но все, похоже, ждут моего ответа. Даже Эксл смотрит вопросительно, и уж последнее, чего заслуживает мой избалованный женским вниманием братец, это моего объяснения относительно женщин.

Год назад, перед моим арестом, его репутация была не лучше, чем у отца. Минус потомство. Нас в семье трое, и у всех разные матери. Отец не только не знал, как пользоваться презервативом, но и не умел хранить верность одной женщине.