Нежина Александровна - Ирина

За этот день я успел сделать всё, что наметил, и по детскому дому для Аллы бюрократы сработали как часы – подпись за подписью ложились на документы одна за одной…

В районном городке, где ей выделили помещение, требующее ремонта, я нашел строителей и заставил их сразу же приступить к работе.

Моим бригадирам, которые ждали разъяснений о налете, туманно они были даны, а также было сказано, что временно старшим будет Макс. Вечером мы встретились с ним на квартире. Когда, припадая на тросточку, из кухни вышел интеллигентный дедушка с козлиной бородкой, в очках и соломенной шляпе, я уверился, что всё у нас получится. Уточнив поминутно детали плана, мы расстались.

Зная, что заснуть не удастся, я поехал в ночной клуб. До рассвета как ни в чем ни бывало гонял на бильярде шары, не обращая внимание на любопытствующие взгляды: о вчерашнем многим уже было известно, но спросить о чем-то напрямую никто не осмеливался.

Перед закрытием в клуб заявились двое приближенных Бони – явно понаблюдать за мной. Я изобразил налакавшегося в стельку слабачка, и охранники с трудом усадили меня в машину.

Утром, просчитав напоследок предстоящие действия, созвонился с Боней… После оскорблений и моего униженного мычания в ответ он согласился принять меня в одиннадцать часов. Скинув на пейджер Максу время, я получил подтверждение и приступил к подготовке.

Без пяти минут одиннадцать моя машина остановилась у широкого крыльца с навесом. Облокотившись на перила, два молодца в полувоенной форме с любопытством наблюдали за мной. Отслеживая боковым зрением приближающегося старичка, я, нарочито громко, приказал водителю быть здесь через полчаса и поднялся на ступеньку.

– Панкрат – к Боне. Договорено…

Один из них, преградив путь, доложил обо мне по рации, висевшей у плеча.

«Похоже, бывшие вояки», – подумал я, а «старичок», пошарив по карманам, вытащил платок и приостановился, громко сморкаясь. «Дедушка» явно переигрывал, но моя персона настолько интересовала их, что на него не обращали внимания…

– Проходи, – охранник сдвинулся в сторону.

Легкий холодок, стеснив дыхание, заполнил грудь, я глубоко вдохнул и, медленно выдыхая, потянул тяжелую дверь. Плотно прикрывая ее за собой, повернулся так, чтобы правая рука была не видна двум здоровенным парням, приближавшимся ко мне.

На улице сухо щелкнул выстрел. Резко дернув плечом, я ощутил в ладони рукоять надежного «ТТ» и, стреляя в упор, ринулся между падающими тушами. Распахнув дверь, с порога разрядил пол-обоймы в застывшего с поднятой плеткой Боню, выхватил второй пистолет и выстрелил в набегавшего сбоку телохранителя. Двигаясь по инерции, увернулся от рухнувшего тела и, отстреливаясь с обеих рук, отступил к дверям. В голове что-то вспыхнуло, всё вокруг завертелось, и – тьма…

* * *

Серый потолок то отдалялся ввысь, исчезая, то наваливался, грозя раздавить. Это видение не оставляло меня с того самого дня, когда открыв глаза, я увидел себя упакованным в бинты и гипс в небольшой комнате с решеткой вместо стены. Вдоль нее прогуливался мужик в белом халате, напяленном на форменную одежду. Заметив, что я очнулся, он исчез и вернулся с врачом. Врач, внимательно вглядываясь в мои глаза, долго водил перед ними пальцами и, спрашивая о разной ерунде, просил отвечать вдумчиво и внятно.

Я не сразу узнал свой голос, идущий словно из подземелья, но постепенно разговорился и даже пошутил насчет его глаз разного цвета – голубого и карего. Разговорился я напрасно… Со следующего дня меня стал донимать следователь: тюремные врачи уверили его, что с головой моей всё в порядке – пуля только шаркнула по черепу, а переломанные ребра не мешают отвечать на вопросы.

Действительно, когда я лежал спокойно, то чувствовал себя вполне сносно, но стоило шевельнуться – нестерпимая боль пронизывала грудь.

«Лепила» из зеков на вопрос: «Долго ли мне мучиться?» – успокоил: «Не парься – с такими повреждениями долго не живут». Поэтому к потугам следака я относился отстраненно, словно уже с того света. Чтобы оживить «потерянную» память и интерес к жизни, он ярко расписывал детали моих «подвигов». Оказывается, на мне гора трупов, и лет двадцать пять я себе точно обеспечил. А еще на моей совести два ППСника, которые подъехали на выстрелы и, не дождавшись подкрепления, сунулись внутрь. Своим появлением они спасли меня, но поплатились жизнью.

Постепенно выяснилось, что почти вся криминальная верхушка города – в тюрьме, и поводом к масштабным зачисткам для милиции послужила наша разборка с «Боней». Сейчас устанавливается мой сообщник, ранивший охранников, и в изоляции я не по состоянию здоровья, а потому, что у братвы есть ко мне «вопросы»…