Нежина Александровна - Ирина

Почти таким же был и Бонжур, отмотавший лет пятнадцать на разных режимах. Стоило ему «заложить за воротник», и недели две он, не просыхая, лопал всё, что горит. Независимо от погоды в плащишке с поднятым воротником, перчатках и шляпе, он изображал из себя, по его выражению, – «жекельмена». Словечки вроде «А ля мофо – гони гусей» или «Де пье, де блюе» так и перли из него, за что и получил погоняло «Бонжур». Кликуха эта ему не нравилась, и, чтобы не заедаться с ним, ее обычно сокращали, а его братьев уже звали просто – «Боня-старший» и «Боня-младший».

Кроме старого «ТТшника», у меня ничего не было, а для серьезных дел требовались большие средства, поэтому я держал на примете «Ювелирный». От него были хорошие пути отхода, и цыганский «барон» в соседней области соглашался взять товар оптом. Но в магазине постоянно дежурил мент…

И все-таки я дождался: на какое-то городское мероприятие согнали всю милицию, пост в магазине тоже сняли – такой шанс нельзя было упускать.

Макс давно просился на настоящее дело, и Бонжур в эти дни ходил трезвый и злой.

Маски, куртки и удобные сумки были припасены заранее, и перед самым обеденным перерывом мы вошли в магазин. Пока Макс блокировал приготовленным прутом дверь, а я, согнав в угол, под прицелом положил всех на пол, Бонжур уже громил витрины, сгребая товар. Макс присоединился к нему – несколько минут слышался только звон «рыжья», ссыпаемого в сумки.

В дверь постучали: сначала тихо, потом сильнее. Я увидел, что к окну подошел милиционер и прильнул к стеклу, вглядываясь… Резко отпрянув, он мелькнул в другом окне. «Уходим!» – зарычал я и кинулся к запасному выходу. Макс был уже рядом, а Бонжур трясущимися руками продолжал хватать кольца, бормоча: «Щас, щас…». Я подскочил к нему, ткнул дулом пистолета в спину, и только тогда он очухался…

Время было упущено. Когда мы выскочили, мент успел обежать дом и с криком: «Стой, стрелять буду!» – выпалил в воздух. Я приостановился, дважды нажимая на курок. Он упал. Бонжур скрылся за углом, а Макс стоял, ожидая меня. Загрохотали выстрелы – он рухнул как подкошенный. Я оглянулся: мент целился, лежа на боку, – но после моего выстрела ткнулся лицом в землю.

Макс уже поднимался, я подхватил его, и мы свернули за угол. Бонжур с перекосившейся от злобы и страха рожей присоединился к нам, и, пробежав двор, мы спустились в подвал заброшенного трехэтажного дома. Там был второй выход, заколоченный и заваленный барахлом, но я заранее надорвал доски и освободил проход.

Макс, сидя на полу, перетягивал ногу рукавом куртки. Я оглянулся на Бонжура:

– Сейчас перетянет – и пойдем…

– Мы не сможем с ним уйти, – он кивнул на Макса.

– И что ты предлагаешь – оставить его?

– Нет. Он сдаст нас, видишь, уже весь трясется.

Он подошел к Максу – в руке блеснула финка. Макс, опираясь на ладони, стал отползать от него…

Я шагнул к ним.

– Стой, Бонжур! Машина рядом – мы уйдем!

Не оборачиваясь, он процедил:

– Я знал, что ты слабак, а машины нет – Боцман вчера разбил ее по пьяни и побоялся сказать тебе.

Он наклонился над лежащим, тот заслоняясь руками, пытался защититься.

– Подожди, я сам! – крикнул я, вытаскивая пистолет.

– Зачем шуметь, – обернулся Бонжур. Пуля отбросила его к стене. Сползая по ней, он что-то шептал в недоумении и замер, уткнувшись лицом в колени. Сорвав висевшую на шее сумку, я выстрелил в склоненный затылок – он дернулся и завалился набок.

Макс смотрел на меня глазами, полными слез, бессилия и ужаса… Я сунул пистолет за пояс.

– Поднимайся, – и протянул ему руку.

Основательно заваливая за собой проход, мы пробрались к выходу.

Возле дома на небольшой площадке со съездом на дорогу нас должна была ждать машина – ее не было… Бонжур не соврал. Подтащив тяжелеющего Макса к полуразрушенному сараю, я лихорадочно соображал: «Без машины не обойтись, значит, надо что-то бросить на дорогу, чтобы водители притормаживали, и уже по обстоятельствам – забрать тачку или заставить везти…». Рядом валялся лист шифера: «То, что надо», – решил я, наклоняясь за ним.

Послышался шум мотора, и на площадку въехал «Москвич». Выхватив пистолет, я прижался к стене сарая. Из машины вылез парень с сумкой, вытащил из нее инструмент и принялся снимать номера: сначала передний, потом задний. Достав из сумки другие, быстро прикрутил их, взял прежние и, оглядываясь, куда бы их сунуть, увидел нас.

Я стоял, наставив на него ствол. Выронив номера, он попятился.