Нежина Александровна - Ирина

Я удивленно посмотрела на нее, зная, что мы не знакомились.

– А меня звать Изольда Андреевна. Вот и директор, – заметила она, услышав тяжелые шаги в коридоре.

После работы, наскоро приведя себя в порядок, я надела свое лучшее платье и отправилась в гости. Конечно, я не ожидала увидеть ее в затрапезном халате и стоптанных тапках, но, когда она открыла дверь, приглашая меня в ярко освещенную прихожую, я застыла, очарованная…

Длинный халат из темного атласа с розовыми переливами облегал стройную фигуру. Рассыпанные по плечам каштановые волосы оттенялись гранатовым ожерельем. Алая помада красиво очерченных губ гармонировала с переливами халата. Из-под него виднелись изящные мягкие туфельки в тон ожерелью.

– И что же мы стоим? Проходите… – она взяла меня за руку и повела в комнату. На ходу я скинула свои лодочки, убого смотревшиеся в этой прихожей.

– Я приготовлю кофе, а ты ознакомься с моей «шкатулочкой», – она кивнула на комнаты, и то, как она перешла на «ты», выглядело вполне естественно. Приоткрыв дверь, я заглянула в одну из комнат. Это была гардеробная: на полках лежали отрезы разных тканей, на столе стояла швейная машинка. А вот большая комната убранством действительно напоминала шкатулку из восточной сказки: широкий диван, ковры, кушетки, пуфики – всё располагало к приятному времяпровождению, в отличие от спальни…

Выполненная в черно-алых тонах, с широкой кроватью и волнами шелка над нею, она производила странное впечатление. «Не очень-то здесь заснешь», – подумалось мне.

В большой комнате часть стены занимали стеллажи с книгами. Я с интересом разглядывала их, читая имена авторов на корешках, и, слукавив, словно ничего не знала о нем, указала подошедшей Изольде Андреевне на трехтомник «Маркиз де Сад».

– А это кто?

Она шутливо сконфузилась.

– Это не для маленьких девочек, – и пригласила к накрытому столику.

Мы пили кофе, а после разговора о драматической студии незаметно перешли к моей персоне. Она заинтересованно и внимательно слушала, и я разоткровенничалась, поведав обо всех своих горестях и печалях.

Когда я рассказала о несостоявшейся любви и о «Мадам Брусникиной», Изольда Андреевна сочувственно прошептала:

– Бедная девочка… – и, помолчав, оживилась. – Не думаешь ли ты, что всё это, – она повела рукой, – приобретено на секретарскую зарплату? Не буду скромничать: я первоклассная портниха и обшиваю дам местного «бомонда». Надо сказать, мое мастерство недешево им обходится. А на тебе, наверное, лучшее платье?

Я смущенно кивнула.

– А ну-ка, пройдись-ка, девочка моя – полюбуемся на тебя.

Я встала и, стесняясь, прошла по комнате.

– Неплохо…

Она в нескольких местах прихватила платье булавками.

– Погуляй-ка еще немножко. И запомни: у тебя классная фигура, красивая попка, – она ласково провела ладонью по моим ягодицам. – Ты должна это чувствовать, должна себе нравиться, и тогда поневоле твои движения наполнятся этими ощущениями и передадутся окружающим. Ну, пройдись… Так уже лучше – ты способная ученица, вот только платьице подкачало, но не беда… Есть интересная ткань, и мы соорудим тебе потрясающую вещь.

– Ну что вы, Изольда Андреевна. У меня денег таких нет…

– Девочка моя, я могу себе позволить иногда не быть меркантильной, – она сделала приглашающий жест. – Встань вот здесь, возле зеркала, сними платье и надень примерочные туфли. Всё должно быть точно до миллиметра.

Я понимала, что, отказавшись, обижу ее, но было еще одно обстоятельство…

– Изольда Андреевна, может быть в другой раз.

Она в недоумении подняла брови.

– Почему?

Смущаясь, я объяснила, что у нас на этаже, как обычно, не работал душ, и я чувствую себя не совсем комфортно.

– Это проблема, – улыбнулась она. – Но мы, конечно же, решим ее – возражений не принимается, – и провела меня в ванную комнату.

Раздевшись, я задернула цветную прозрачную штору и включила душ. Наверное, благодаря мягкому свету и розовому кафелю, отражение в затуманенных зеркалах было нереально красивым, и я нисколько не смутилась, когда Изольда Андреевна, положив на тумбочку белье, задержалась, одобрительно глядя на меня.

Рассматривая кружевной гарнитур, я оробела и, приоткрыв дверь, растерянно спросила.

– Изольда Андреевна, мне это надевать?

– Конечно, – рассмеялась она, – другого у меня нет.

С большой осторожностью я надела тонкие трусики, бюстгальтер, закуталась в белый махровый халат и вышла из ванной.